и королеву Соланж – бок о бок, в знак их доблести перед лицом врага.
Перемирие
Июль 1918 года
День рождения Тедди. Появившегося на свет под знаком Рака. Покрытый тайной знак, сказала Сильви, хотя считала, что все эти гороскопы «сущий вздор». А Бриджет подхватила: «Уж четыре года как», – наверное, в этом был какой-то юмор.
Сильви и миссис Гловер готовили небольшой праздник, «сюрприз». Ко всем своим детям Сильви относилась с теплотой (ну, может быть, к Морису – в меньшей степени), но Тедди она просто боготворила.
Тедди понятия не имел, что у него скоро день рождения: всем велено было помалкивать. Урсула даже не представляла, насколько трудно хранить тайну. Но Сильви знала толк в таких делах. Она распорядилась, чтобы «виновника торжества» на время приготовлений увели гулять.
Памела обиделась, что для нее никогда не устраивали день рождения с сюрпризом, и Сильви сказала:
– А как же, устраивали, ты просто забыла.
Неужели? Не имея возможности это проверить, Памела нахмурилась. А Урсула вообще не представляла, что такое сюрпризы. Прошлое путалось у нее в голове, а не выстраивалось в линию, как у Памелы.
Бриджет скомандовала:
– Все идем гулять.
А Сильви добавила:
– Вот-вот, отнесите миссис Доддс пару баночек джема, хорошо?
Накануне, засучив рукава и повязав голову косынкой, она весь день помогала миссис Гловер варить малиновый джем: ягоды из своего сада укладывались в медные тазы и засыпались сэкономленным сахаром, который выдавался по карточкам.
– Как на военном заводе, – говорила Сильви, наполняя кипящим джемом шеренги стеклянных банок.
– Ой уж, – бормотала себе под нос миссис Гловер.
В этом году они собрали небывалый урожай; Сильви начиталась книг по выращиванию плодово-овощных культур и стала заправской садовницей. Миссис Гловер мрачно твердила, что ягоды сами растут, а за цветную капусту некоторым лучше не браться. Для тяжелых садовых работ Сильви нанимала Кларенса Доддса, друга покойного конюха, Сэма Веллингтона. До войны Кларенс служил помощником садовника в «Холле». Теперь он был комиссован по ранению, и половину его лица скрывала жестяная маска; работать, по собственному признанию, он хотел бы в бакалейной лавке. Урсула впервые столкнулась с ним в огороде, когда он вскапывал грядку под морковь. Стоило ему обернуться, как у нее вырвался непочтительный крик от одного его вида. На маске был нарисован широко распахнутый голубой глаз – под цвет единственного уцелевшего.
– Даже лошади шарахаются, веришь? – сказал он и заулыбался.
По мнению Урсулы, лучше бы он этого не делал: маска не закрывала ему рот. Сморщенные губы представляли собой диковинное зрелище, как будто их на скорую руку приметали после его рождения.
– Немногим так повезло, – сказал он ей. – Артиллерийский огонь, будь он неладен.
Урсула не поняла, в чем же тут везенье.
Едва над морковной грядкой
