style="font-size:15px;"> «Я – Аль Капоне, – думал он, жадно припав к банке с огуречным рассолом, который Мила всегда держала в холодильнике. – Убиться веником! И что я должен буду делать? Грабить банк? Нет, это выше моих сил. Я уже наигрался. С меня хватит монгольского хана…»
Последующие несколько часов Юдин провел в полной обездвиженности, и его измученный монгольской властью организм мучительно тяжело избавлялся от токсинов. Из глубокого забытья его снова вывела сотрудница экстрим-агентства.
– Через час за вами заедет машина, – обрадовала она. – Вы, надеюсь, уже готовы? Как огурчик? Вас ждут незабываемые ощущения. От этой игры все наши клиенты были в полном отпаде!
Юдин подумал, что еще одного полного отпада ему не вынести, и снова забрался в постель. «Никуда я не поеду, – подумал он. – Это будет насмешкой над исторической правдой. Аль Капоне не грабил банки с тяжелого бодуна!»
Забыться снова не дала жена. Как же надоела ему эта пустая баба, которая никогда не понимала позывов его души, всей глубины его духовных переживаний! Она в восторге от каких-то нор, выдолбленных в скале! А он, Юдин, вчера с успехом смоделировал властителя! Он был таким же, какой была яркая, могучая личность, оставившая неизгладимый рубец в истории человечества. Никогда, никогда ей этого не понять!
– Я тебя не узнаю, – предъявляла какие-то необоснованные претензии Мила. – Где твой волевой голос? А боевое настроение? А извергающийся оптимизм? Ты не заболел, миленький? Может, мне срочно вернуться? Мне кажется, ты без меня чахнешь…
– Я не чахну, – печальным голосом ответил Юдин. – Я расцветаю. Но процесс возрождения мучителен, как всякая метаморфоза.
– Нет-нет, не убеждай меня! – стояла на своем Мила. – Ты всегда черпал свои силы во мне. Ты, как Ахиллес, становишься беспомощным и слабым, если тебя оторвать от меня.
Динозавр начал самоутверждаться. Юдин представил растекшиеся по шезлонгу телеса и даже немного пожалел о том, что Мила не видела, как он вчера чахнул без нее. Он, жестокий и беспощадный завоеватель, наводивший трепет на русские селения, подчинивший своей воле тысячи судеб, представлялся глупой бабе жалким и беспомощным существом. Неужели слабый голос дает основания думать о Юдине как о слабом человеке?
Дабы развеять эту несуразицу, Юдин вскочил с постели, забежал в ванную и посмотрел на себя в зеркало. На Аль Капоне он, конечно, не похож. Да и на монгольского хана тоже. Скорее на резинового поросенка, чрезмерно надутого через анальное отверстие. Но это поправимо. Это временная деформация лица, вызванная погружением в мир власти… Юдин пустил струю холодной воды и принялся ожесточенно тереть лицо, будто намеревался смыть с себя позорную маску слабости и безволия. Да как Мила посмела умалить Юдина! У нее мозги расплавились от жары! Она насмотрелась на мускулистых серфингистов и забыла, что ее муж – сгусток энергии и воли, что он – личность, супермен, машина, способная дефлорировать историю не хуже, чем это делали мировые знаменитости! И сегодня
