бы понять и поколения постарше, что-нибудь… поитальянистей?
Более обычного стремившиеся угодить, «Рвотоны» открыли отделение заранее отрепетированным попурри итальянских мелодий, объединенных темой трансцендентности, – с сальса-обработки «Больше» из «Mondo Cane»[46] (1963), замедленным до ¾ в «Senza Fine»[47] из «Полета Феникса» (1966), и под завязку версией на английском, гнусавым тенорком Билли, любимой «Al Di La»[48], из бессчетного количества телефильмов.
Никто не удивился больше Билли, когда Двухтонка Кармине возник опять, на сей раз торопливо сопя, раскрасневшись лицом, с возбужденьем во взоре, словно предчувствовал шанс заняться той пыльной работенкой, за которую и получал зарплату.
– Мистер Уэйвони просит передать, что он надеялся, ему не придется вам слишком подробно объяснять, но он думал скорее про «C’e la Luna»[49], «Way Marie» – знаете, чтоб подпевать, ну и, может, немножко из оперы, «Cielo е Mar»[50], да? Брат мистера Уэйвони Винсент, как вам известно, сам очень недурной певец…
– Га, – Билли уже с медленным и притупленным несколько пониманием, – э-э, ну. Еще б! По-моему, у нас те оркестровки…
– В фургоне, – бормотнул Исайя.
– …в фургоне, – озвучил Билли Блёв. – Надо тока просто… – выскользнув одной рукой из-под ремня гитары. Но Кармине дотянулся, вынул гитару из хватки Билли, и принялся переворачивать ее, одним концом поверх другого, закручивая ремень, теперь у Билли на шее, все туже и туже.
– Оркестровки. – Кармине рассмеялся, смущенно и гаденько. – «Ой, Мари», какая тут оркестровка вам нужна? Вы ж, господа, итальянцы, разве нет?
Банда сидела молча, беспомощно, и наблюдала, как их вожака гарротят. Несколько англов, кое-кто шотло-ирландец, один паренек еврей, настоящих итальянцев нет.
– Ну а хотя бы католики? – продолжал Кармине, расставляя в своих репликах ударения рывками за ремень. – Может, отпущу вас с десятком припевов «Аве Марии» и молитвой о прощении? Не? Тогда скажите мне, покуда можете, что происходит? Вам чего, Малыш Ралф ничего не сказал? Эй! Минуточку! А это что? – По ходу тряски головы на том, где она сидит, взад и вперед, «итальянский» парик Билли начал съезжать, обнажив его истинный причесон, нынче выкрашенный в пылко бирюзовый. – Да вы, парни, никакие не Джино Бальоне и «Пейзане»! – Кармине покачал головой, потрещал суставами, разминая. – Это мошеннический обман, друзяйки! Разве не знаете, за такое можно в малых исках оказаться?
Видя, что Билли Блёв, наслаждаясь своей капитуляцией перед паникой, напрочь забыл о быстро-размыкающихся защелках на концах гитарного ремня, коим его душили, Исайя подошел и ему их отщелкнул, тем самым позволив руководителю коллектива отшатнуться назад и с хрипом втянуть
Собачий мир
Без конца
Вдали
Вон луна
Небо и море
