он выразился, хотя ей трудно было представить, что́ в его жизни могло находиться «в беспорядке», тем паче жилище.
Он повел себя странно: дверь открыл нерешительно, точно к нему домой нагрянули непрошеные гости. Едва Юдит вошла, быстро закрыл дверь и запер на задвижку.
– Что-то не так? – поинтересовалась она.
– Люблю тебя! – поспешно ответил он.
– И все же? Ты слишком напряжен.
– Ты у меня дома! Если это не причина, тогда что?
Оценив обстановку, Юдит поняла, как мало о нем знала и насколько все оказалось очевидным. Каждый предмет, среди которых потемневшие античные артефакты немалой ценности, имел свое место и казался вечным. Перед старой кушеткой красовалась огромная гладильная доска, занимавшая весь центр комнаты. Она стояла прямо под люстрой с экономичными лампочками, обвешанной отвратительными, цвета кофе с молоком, стеклянными болванками. Кухня отличалась крохотными размерами и клинической чистотой, будто с рекламного проспекта. Посуда спряталась в витринах из страха быть использованной. Впрочем, Юдит зашла только попить воды.
Единственным помещением, которое выглядело живым и обитаемым, являлось бюро. Только тут можно было прийти к мысли, что жилец архитектор, а не управляющий наследством на покое. На стенах, на письменном столе, на паркетном полу висели и лежали чертежи. Пахло карандашами, ластиками, и в воздухе витал дух тщательной проработки.
Спальная комната была закрыта и пусть бы такой оставалась. Ханнес приоткрыл щелочку. Юдит показалось, что он боялся, будто непрошеное вторжение потревожит вековой сон двух накрытых клетчатыми покрывалами кроватей, с двумя пустыми ночными столиками по бокам. С потолка свисала белая луна. Юдит знала, что лампы с шаровой колбой очень нехотя делились своим светом.
– Красиво, – повторяла Юдит через каждые тридцать секунд. Пару раз она добавила: – Не совсем в моем вкусе, но очень красиво.
Во время осмотра квартиры Ханнес вел ее за руку, будто они вступили на запретную, а то и вовсе заминированную местность.
– Сколько женщин побывало здесь до меня? – спросила Юдит.
– Не знаю, во всяком случае, прежние жильцы были врачами, семейная пара дантистов, – ответил Ханнес. Он обладал особностью перетолковывать на свой лад вопросы, которые просто невозможно было понять неверно.
Под конец экскурсии по дому они остановились в замешательстве рядом с гладильной доской, не зная, что предпринять дальше. Вскоре физиономия Ханнеса расплылась в улыбке, и солнечные морщинки разбежались по лицу. Он обнял Юдит и поцеловал. Пара шатких шагов в объятиях, и они упали на кушетку. Юдит изловчилась в цепких объятиях прошептать ему в ухо: – Любимый, не хочешь поехать ко мне?
3
Что мы будем делать в выходные? – спросил Ханнес, когда суббота уже уменьшилась на час.
Юдит выключила свет в спальне – он исходил от вычурно-игривой
