уже переехали в новый штаб на Малую Арнаутскую. Евреи, слава богу, наскитались. Ты пробовал когда-нибудь скитаться две тысячи лет?
Собеседник чистосердечно покрутил головой, стал чухать репаными крестьянскими пальцами скулу, будто силясь о чём-то вспомнить:
– А Стена Плача?! – вспомнив, задал он вполне резонный вопрос.
– Стену Плача решено оставить палестинским арабам. Пусть плачут себе на здоровье, – лицо незнакомца по-прежнему источало гриф секретности, но уже средней степени, поскольку главный секрет таковым уже не являлся. – Евреи своё отплакали. Теперь настала очередь поплакать другим. Евреи оставляют пропитанный скорбью и печалью монотонных нескончаемых псалмов и копотью лампад священный Иерусалим.
Жульдя-Бандя поразился, что так легко и непринуждённо «родил» столь мощную тираду. Он заподозрил в этом ауру, витающую над «Привозом» и над ним, в частности, и под воздействием этой самой ауры поспешил закончить мысль, дабы та не передислоцировалась в какое-нибудь другое место.
– Евреям с их праздничной конституцией, далёкой от меланхоличных настроений, ни к чему столько грусти и показного послушания.
Ракоторговец, с трудом переваривший треть мощной тирады незнакомца, удивлённо покрутил головой:
– Ты откель такой вумный?!
– Из Соединённых Штатов Армении.
– Поди, врёшь?
– Шоб я сдох!
Крестьянин подарил единоверцу самого большого рака, коего тот тут же съел.
Прощаясь, Жульдя-Бандя пожал ему руку:
– Спасибо! Родина тебя не забудет… но и не вспомнит!
– А ну-ка, погодь, – ракоторговец остановил его, приглашая сесть рядом на ящик, явно не из праздного любопытства. – Вот ты немножко умный человек…
– Я немножко очень умный… – охотно согласился парижанин.
– И щебечешь красиво. Ты по религии – христьянин?..
– Христьянин.
– И я христьянин, но дороги в церкву не помню. Не знаю, хороший ты человек или такой, как все…
– Конечно, хороший! – Жульдя-Бандя аж привстал с ящика, в попытке это каким-то образом материализовать. Что и произошло. – Иной раз смотрю на себя в зеркало и не налюбуюсь: «Какой же ты все-таки замечательный парнище»…
– Вот ответь мне, добрый человек, на один вопрос… – торгаш сделал паузу, поскрёб клешнёй за ухом. – Ответишь – все раки твои!
– Можешь завернуть!
– Не-ет, ты погодь, погодь. Не гони, так сказать, лошадей! – мужик пожурил натруженным порепанным крючковатым пальцем. – По нашей религии кто самый главный?..
– Иисус Христос…
– Вот! – крестьянин придал указательному пальцу вертикальное положение. – А
отчего ж мы говорим: «Слава Богу»! Восхваляем не Христа, а Бога…
– Та-ак. Это вопрос серьёзный. Тебя как зовут?
– Мыкола.
