style="font-size:15px;"> –Хотите, я вам стихи почитаю?– Сергей от нахлынувших чувств сильно раскачивал качели.
«Сейчас Асадова будет читать», – кисло подумала Макарова.
– Давайте! – сказала она вслух и приготовилась терпеть.
Лунные тени – тени печали —
Бродят бесшумной стопой.
В черном как горе земли покрывале
Призрачной робкой тропой.
Многих любовно и нежно качали,
Чутко давали отсвет…
Лунные тени, тени печали,
Мой повторят силуэт!
– Игорь Северянин?! Так этого в школьной программе нет, – удивилась Ирина и с досадой подумала, что не успела это стихотворение переписать к себе в заветную тетрадку, до того как Елена отдала томик непопулярного поэта вместе с двумя сборниками популярного Пушкина за пошив выпускного платья. Такой был товарообмен в этой части света.
– Много чего нет в школьной программе, – отозвался Сергей.
–Я про королеву и пажа люблю…– и подумала: «Интересно, он тоже стихи переписывает, или у него книга есть?»
– Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла – в башне замка – Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
И перейдя на шепот, совсем произнес совсем тихо:
– А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
– Всё!– Она спрыгнула на землю и тряхнула головой, уняв дрожь в теле.– Домой пора! Мама волнуется.
Ирина никак не могла справиться с возникшим желанием нежно обнять его или положить руки на плечи. До этой встречи у нее не возникало желания класть руки первой и тем более обнимать, кого- либо из своего окружения. Наоборот, хотелось хлопнуть портфелем все того же Разуваева и его дружков, но всё это осталось там.….в школе, почти в детстве. Здесь же была совсем другая ситуация: взрослая, наполненная чувственной романтикой.
Сергей, в свою очередь, ощущал трепет. Разница была в том, что она внешне старалась ничем не обнаруживать своего волнения, в то время как он краснел и страшно смущался. Его смущение передавалось ей.
Но все равно было так хорошо! Хотелось подпрыгивать то на одной, то на другой ноге и с каждым подскоком уноситься в небо. Все кружило мягким туманом: звезды, стихи, теплая мужская ладонь…
Двинулись в обратную сторону. Шли рядом, держались за руки, он читал стихи, она
слушала, закидывая
