степени народ! – парировал в ответ Акимыч.
– Багаж взад! – скомандовала баба.
– В чей? – хихикнул кто-то из толпы.
– Проходи! – наконец-то дала отмашку она, демонстративно не обращая внимания на каверзный вопрос. – Багаж взад, передний проход не загораживать!
– Да понял уже! – пробурчал мужик, втискиваясь с сумками в узкую дверь.
Наконец-то все утряслось, все уселись на свои места согласно купленным билетам. Оказалось народу не так уж и много, чуть больше половины автобуса. А шуму-то было!
Так и очутился я в деревне Черемшанка, в 124 километрах от города. Как только тронулся автобус, Акимыч уселся поудобнее и дал такого храпака, что перебивал шум мотора. Благо свободные места были в салоне, и мне пришлось быстренько пересесть подальше от него. Водитель за все время езды сделал одну остановку для отдыха. Акимыч тут же проснулся, выскочил справить нужду, обратно залез в автобус, подмигнул мне заговорщицки и опять захрапел. Ни колдобины на дорогах, ни лихие повороты – ничто не мешало ему спать. Проснулся аккурат перед въездом в село.
– Лёха, на выход! – крикнул он бодреньким голосом и, ловко побросав на себя все сумки, вывалился из машины. Я последовал за ним.
– Где б ни жить, только б сыту быть, – сказал Акимыч и повел меня к себе домой.
Вот теперь уже недельку живу у него. Хозяйство у Акимыча крепкое: три коровы, несколько чушек, как называла свиней хозяйка, полный курятник кур, штук двадцать овец, одна лошадь с жеребенком, огромный огород, полный сарай дров, баня – в общем, всего вдоволь, что так необходимо в деревенском житье-бытье. А самое главное – жена, тихая женщина, полный антипод Акимычу, встретила меня так, будто давно ждала. Чему я очень удивился. Звали ее Наталья.
– Лёха, а чего ты за мной увязался, обскажи правду? – попросил за ужином Акимыч.
– Хочу жизнь деревенскую посмотреть.
– Пощупать, так сказать, изнутри, – шумно жуя, сказал одобрительно хозяин.
– Практика у меня. Надо справку получить.
– Где уму-разуму набираешься? В каком, так сказать, заведении?
– На зоотехника учусь, – сказал я, уплетая вкусный ужин за обе щеки.
– Одобряю, конкретно одобряю. Хорошее дело – с животиной работать. Это лучшей, чем с людями. Скотина, она хоть и бессловесная, но миролюбивая и любвеобильная. Ты к ней со всей душой, она к тебе так же. Преданными глазами смотрит, мол, не обижай меня, мил человек, покорми, напои, а я тебе в ответ и молочка, и яичек, и мясца. Вот оно как. И у курицы сердце есть.
– В людском коллективе работать сложнее, думаешь, Акимыч?
– А как же! Лавировать надо! Горьким быть – расплюют, сладким быть – проглотят. Кажный сам себе хитрован, так и норовит как-нибудь обойти тебя на повороте али столкнуть на обочину жизни. Я на своем веку перевидал людев разного калибра, с одного взгляду могу определить, хто есть хто.
– Добрых-то больше, – заметила тетка Наталья.
– Согласен,
