дневального – «Дежурный по роте на выход!». Значит, пришел кто-то из своих или старшина вернулся. Тут же открылась дверь и появился прапорщик Мамедов.
– Ну, какие дела, Акиф?
– В общем, командир, посмотрел я молодежь. Есть стоящие ребята. Подобрать можно. Я вот тут набросал список, посмотри?
– Да чего мне на него смотреть? В этих делах я полностью полагаюсь на тебя.
– Командир! Мне кажется, ты не в духе?
– Что? Заметно?
– Мне – да.
– Черт его знает, Акиф. Просто сижу вот здесь и думаю, а за каким… это все?
– Что «все»? – не понял старшина.
– Да вот это все – служба, наряды, учения, нервы, в конце концов? Ради чего? Живут же другие? Торгуют, воруют и при этом живут в достатке. А мы? Чем мы их хуже, Акиф? Бросить все к едрене фене и податься в коммерсанты, на рынке шмотками торговать, а, Акиф?
– Не то говоришь, командир. Не думая говоришь. Ты просто устал. Это пройдет – ты сам знаешь. А уволиться? Уволиться сейчас легко, но как ты пацанов, которые в тебя верят, бросишь? Не представляю. Зная тебя – не представляю.
– О чем базар, военные? – В канцелярию вошел Вова Чирков. Он, как всегда, был подвижен и жизнерадостен. – Акиф? Чтой-то ты с командиром сотворил? Он же чернее тучи.
– А ты у него спроси, Володь. Захандрил, в тоску ударился твой дружок.
– Да? Так мы это мигом исправим. А ну, Сань, доставай тару. Акиф? Ты куда? Давай присоединяйся – третьим будешь.
– Да нет, Володь, у меня служба, вы уж без меня.
– А у нас, можно подумать, выходной. Смотри. Насильно мил не будешь. Пьянка – дело сугубо добровольное. У тебя, Сань, тушенка есть? И водичка? А то у меня спирт – у начальника ГСМ раздобыл. Разбавить не помешает.
– В тумбочке есть банка тушенки, а за водой дневального отправь. Хлеба вот только, по-моему, нет.
– Да кто ж тушенку с хлебом ест? Это извращение, я считаю. Дневальный! А ну-ка, боец, принеси нам графинчик свежей водицы. Сань, а с чего ты вдруг депрессняк словил? Утром вроде нормальным был?
– Не знаю, Володь. Может, это с похмелья?
– Точно! У меня взводный один, Петруха Бирюков, с утра не похмелится, считай, день пропал. Так и будет как тень из угла в угол метаться. Опрокинет стакан – другой человек, и желание работать появляется, и настроение выше крыши. Так что, судя по всему, у вас один и тот же синдром.
Чирков достал походную фляжку, увеличенную в объеме выстрелом холостого патрона, перелил половину в бутылку, смешал спирт с водой.
– Сейчас остынет немного, и в путь. Где кружки?
Доронин выставил две кружки по двести пятьдесят граммов, открыл банку с тушенкой.
– Наливай.
Володя разлил бутылку на две равные доли.
– Ну что? За тех, кто в сапогах?
– За них.
Друзья выпили.
– Фу! Тяжело пошла. – Вова фыркнул и мотнул головой. Закусив с
