весь поселок заполонила, откуда только берутся?
– Отсюда, из поселка, и берутся, но, по-моему, ведут они себя хамски.
Подойдя к палатке, друзья услышали:
– Тебе че, дура, не ясно? Гони бобы, сука ржавая. Или тебя для начала на каркалык посадить?
– Эй, ребята, – обратился к ним как можно дружелюбней Володя, – ну что это такое? Разве можно так хамить девушке? Чему вас в школе учили? Или вы, убогие, и в школу-то не ходили?
– Че-е? Ты че там вякнул, шакал облезлый?
Один, самый крупный, подняв свою наголо обритую голову, пошел на офицеров.
– Че хочешь, петух? – Настроен он был воинственно.
– Сань? Это он мне? – играючи спросил Доронина Чирков.
– Тебе, тебе, козлина! – отвечал бритоголовый.
– Напрасно, парень, ты так выражаешься. За слова отвечать надо.
– Перед тобой, что ли? – Детина подошел вплотную, набычился. – Ну че, фуцены? Сами свалите? Или… – Парень не договорил, молниеносно сбитый с ног резким, почти без замаха ударом Володи.
Не обращая внимания на поверженного, Чирков двинулся на оставшихся троих, ошарашенных тем, как внезапно был выведен из строя их, судя по всему, предводитель.
– Ну что, братва? Кто на очереди? Ты, вафельник? – Он обратился к стоящему возле окошка.
Парень явно насмотрелся видеобоевиков и с головой особо не дружил, раз решился дернуться на Чиркова. Володя, уклонясь от движения ноги, присел и врезал нападавшему кулаком в промежность. Тот издал глухой звук и медленно, вращая выпученными от боли глазами, завалился на бок. Двое оставшихся рванули в разные стороны. Потеряв, видимо, ориентацию, один из них бежал прямо на Доронина, которому было достаточно выставить руку, чтобы поймать бегущего на противоходе. В результате и третий оказался на земле. Володя обвел взглядом поле боя, удовлетворенно сказал:
– Чисто сработано. Тебя не задели, Сань?
– Смеешься?
Парни по одному начали подниматься. Володя подошел к ним:
– Слушайте и запоминайте, обмылки, если вы хоть раз еще здесь появитесь и не дай бог заденете девушку из палатки, я вам, недоумкам, сделаю плохо. Всем до единого. А сегодня, считайте, вам повезло. А ну слиняли отсюда. Мухой!
Те, сбиваясь в кучу, втиснулись в «девятку», и машина, с пробуксовкой, быстро скрылась в первом же переулке.
Из палатки доносился приглушенный звук плача. Володя нагнулся к окошку.
– Катюш? Что с тобой? Ну-у! Это ты зря, из-за каких-то балбесов так расстраиваться?
– К черту эту работу, всякий сопляк будет оскорблять как хочет. Ухожу я отсюда, пусть лучше голодать буду, чем терпеть такое. Что же с людьми происходит? Почему облик свой человеческий теряют? – всхлипывала Катя, готовя палатку к закрытию.
Чирков подошел к Доронину.
– Видишь, как расстроилась? Ее надо успокоить, я – домой, а ты, Сань, впрягайся провожать Катюшу. Иначе нельзя.
– Подожди, Володь… – попытался остановить друга Доронин, но тот только махнул
