кто? Откуда ты?
Он замялся и посмотрел, как ее глаза что-то отыскали в его заминке.
– Ты боишься, потому что ты здесь новенький… мне кажется. Я боюсь, мне кажется, потому что я здесь… ужасно давно! – Она обвела взглядом лагерь.
У очага стояли два длинноволосых юнца. Один тянул руки к огню – то ли грел, то ли просто хотел почувствовать жар.
Утро выдалось теплое. В этом лиственном пузыре я вовсе не вижу защиты. Нет сочленения на стыке предмета и тени, нет жесткого угла между горючим и горением. Где им поставить свои убежища, утопив фундаменты в пепле; двери и окна – в шлаке? Нечему доверять – лишь тому, что греет.
Губы у Милдред раздвинулись, глаза сузились.
– Знаешь, что сделал Джон? И я считаю, это очень храбро. Мы только достроили очаг; нас здесь тогда было всего ничего. Кто-то хотел разжечь огонь зажигалкой. Но Джон сказал: погодите; а потом пошел аж на озеро Холстайн. Тогда пожары были гораздо сильней. И он принес оттуда факел – старую, сухую горящую палку. Ему по пути назад пришлось даже несколько раз поджигать новую. И от этого огня, – она кивнула туда, где один юнец сломанной ручкой метлы тыкал дрова, – он зажег наш. – (Другой юнец стоял рядом в обнимку с поленом.) – По-моему, это очень храбро. Правда?
Полено упало. Искры гейзером брызнули сквозь решетку, выше нижних ветвей.
– Эй, Милли!
Искры закружились, и он озадачился: а почему все говорят так громко, когда столько народу спит?
– Милли! Смотри, что я нашла.
Она надела синюю рубаху, но не застегнула. В одной руке губная гармошка, в другой тетрадь на пружинке.
– Это что? – откликнулась Милли.
Проходя мимо очага, девушка махнула тетрадью в огненном фонтане; искры взвихрились шутихами и опали.
– Может, кто-нибудь тут потерял? Она обгорела. Обложка.
Девушка села между ними, сгорбилась, сосредоточенно насупилась.
– Это кто-то учился.
Картон в углу расслоился и почернел. Половину задней обложки испятнал жар.
– А что там? – спросила Милли.
Девушка пожала плечами. Плечом и бедром задела его. Он отодвинулся по скамье, чтоб дать ей место, подумал было придвинуться обратно, но вместо этого взял газету и открыл – сбоку порвав ножами – на второй полосе.
– А первые страницы кто выдрал? – спросила Милли.
– Она такая уже была.
– Но в пружине остались края.
– Почерк красивый.
– Разбираешь, что написано?
– Слишком темно. Я кое-что прочла в парке под фонарем. Пошли к огню.
Газетная полоса у него перед глазами мигала подсветкой сзади – видны буквы с обеих сторон. Разглядел он лишь готическую шапку:
«ВЕСТИ БЕЛЛОНЫ»
А ниже:
РОДЖЕР КАЛКИНЗ
Главный редактор и издатель
Он закрыл газету.
Девушки ушли к очагу.
Он
