поверх своей книжки ответствовал:
– Умгм.
– Жизнь при свечах, – сказал мистер Ричардс. – Ничего себе, да?
– Хотя бы газ не отключили, – опять возвысила голос миссис Ричардс. – Тоже неплохо. – И шагнула в дверь. – Бобби, Артур, оба! Слишком темно читать; глаза испортите.
– Бобби, убери книгу. Ты слышал, что сказала мать. Ты и так слишком много читаешь.
– Артур, слишком много чтения не бывает. Но глаза. – И она снова удалилась в кухню.
В книжном шкафу у кресла мистера Ричардса (ни он, ни Бобби читать не перестали), между «Потерянным раем» издания «Классического клуба» и какой-то томиной Миченера[15] стояла книжка потоньше, белые буквы по черному корешку: «Паломничество / Новик». Он выудил книгу с полки. Свечи окропили обложку светом.
– А миссис Браун в итоге пришла?
Он перевернул книжку. Черные керамические львы в шкафу смотрели мимо и поблескивали. В аннотации на задней обложке – всего три строчки, не говорящие ничего. Он снова посмотрел на переднюю: «Паломничество» Эрнста Новика.
– Как сядем есть, она придет. Она всегда приходит, – фыркнула Джун, ожидая возражений отца или матери. Никто ей не возразил. – Это поэт, про которого в газете писали. Бобби вчера добыл маме в книжной лавке.
Он кивнул.
– Мэм? – И заглянул в кухню. – Можно посмотреть?
– Разумеется, – ответила миссис Ричардс, что-то мешая на плите.
Он пошел в ванную; планировка, наверно, как в той, которую он зассал наверху. Две свечки у стенки на унитазном бачке вмуровали по две искорки в каждую плитку; и еще одна свеча стояла на аптечном шкафчике.
Он вывернул краны, сел на крышку унитаза и, положив Новика на тетрадь, почитал «Пролегомены».
Шумела вода.
Спустя страницу он принялся листать, тут читал строчку, там – строфу. Кое-где смеялся в голос.
Отложил книгу, сбросил одежду, перегнулся через край и опустил в ванну окованную цепью грязную лодыжку. Пар поцеловал подошву, затем ее лизнула горячая вода.
Сидя в остывающей воде, с цепочкой под задом, он потер себя всего минуту – а вода уже посерела и покрылась бледной шелухой.
Ну, Ланья сказала, что не против.
Он спустил эту воду и полил из крана на ноги, растирая заскорузлую кожу подъемов. Понятно, что он был грязен, но количество дряни в воде поражало. Он намочил и намылил волосы, тер руки и грудь мыльным бруском, пока брусок не разрезала цепь. Комом свернув мочалку, повозил ею под подбородком, а затем лег – уши ушли под воду – и стал смотреть, как в такт пульсу вздрагивает остров живота, каждый изогнутый волосок – влажная чешуйка, словно на гонтовой коже некой амфибии.
Где-то посреди всего в коридор выкатился пронзительный смех мадам Браун; а чуть позже ее голос за дверью:
– Нет! Нельзя, туда нельзя, Мюриэл! Там человек моется.
Он спустил воду и лег навзничь, изможденный и чистый, временами потирая опоясавшее ванну грязное кольцо шире уставного ремня. Вжался в фаянс. Запруженная спиной
Джеймс А. Миченер (Мичнер, 1907–1997) – американский писатель, автор многочисленных беллетристических семейных хроник.
