не знают ничего!.. В газете были фотографии, но моего имени не назвали… хотя все знают и так!
– Понял…
– Они на эти фотографии смотрели, мама с папой. Смотрели, а меня не узнали! Ой, я думала, я умру… плакала. Потом уже. Ой… – Она сглотнула. – Мама… тебе прислала. Подумала, может, ты есть хочешь. Умоляю, ничего не говори!
– Не скажу. – И рассердился.
– Ты как будто нарочно у меня на нервах играл. И это было ужасно!
Он отпил из бутылки.
– Ты его нашла? Джорджа Харрисона? – Газированная, но не холодная.
Она прошептала:
– Нет…
– На что он тебе сдался-то?
И заухмылялся от ее совершенно беззащитного взгляда.
Отставил тарелку на стул, поразмыслил, стоит ли принимать подношение, которое, по всему судя, уже отвергали; затем взял сэндвич и разодрал дыру зубами. «Спам». С майонезом.
– Он там был. Зря ты слиняла. Джордж через минуту вышел. – Проглотил. – Эй, а хочешь его портрет?
– А?
– Могу добыть тебе его портрет, если хочешь, и не такой, как в газете был.
– Нет. Я не хочу его портрет. Какой портрет?
– Большой полноцветный плакат. В чем мать родила.
– Нет! – Она повесила голову. – Вот ты правда на нервах играешь. Не надо, а? Это ужасно.
– Да нет, я просто… – Он перевел взгляд с сэндвича на бутылку. Есть не хотелось, но он ел из соучастия. И теперь пожалел. Сказал: – Если играть одной, проиграешь, и все дела. Если я с тобой сыграю, может, у тебя… будет шанс.
Ее волосы мотнулись; она подняла глаза в притворном смятении оттого, что он отвесил ей комплимент таким допущением.
– Завтра добуду тебе…
– Ты чего меня не подождала? – сказал Бобби из дверей. – Мама сказала, нам сюда надо вместе… Блин, ты тут почти все вычистил.
Джун подергала плечами, на что Бобби не вполне закрыл глаза, но и не откликнулся. Вместо этого сказал:
– У тебя на шее эта штука. Такая же. – Он показал блестящий браслет.
– Ага, – улыбнулся он. – Небось не расскажешь мне, где взял свою.
Бобби удивился сильнее, чем он ожидал:
– Маме с папой я сказал, что просто нашел.
Джун надулась:
– Зря ты это носишь.
Бобби заложил руки за спину и хмыкнул, словно этот обмен репликами повторялся в их спорах то и дело.
– Почему он зря это носит?
Бобби ответил:
– Она думает, если носить, с тобой случится ужасное. Боится. Свою сняла.
Джун прожгла его взглядом.
– Знаешь, что я думаю? – сказал Бобби. – Я думаю, с теми, кто сначала носил, а потом снял, случится еще страшнее!
– Я не снимала.
– Снимала!
– Не снимала!
– Снимала!
– Она
