также геройски проявил себя в годы войны за независимость Израиля, – сказал Кадишман, – ушел в отставку бригадным генералом. Документы в архивах характеризуют его с лучшей стороны; лишь однажды он был привлечен к уголовной ответственности за избиение соседа, но в дело вмешались офицеры генерального штаба и под их давлением дело было закрыто.
– Участник сопротивления, значит, – сказал Иуда Вольф и не удержался, чтобы не съязвить, – досопротивлялся енерал ваш до уличного хулиганства.
ГЛАВА 12
Кровавый турнир был в самом разгаре. Приятели стали свидетелями еще трех довольно однообразных поединков. Они были столь же бесцветны в техническом отношении, как и первая встреча рыцарей неудачников. Отдавая дань традиции и своеобразному воинскому ритуалу, соперники поочередно раскланивались, приветствуя восторженную публику, затем разгоняли коней и неслись друг на друга с упорством быка, жаждущего насадить на рог зазевавшегося тореадора. В середине поля они с глухим звоном сшибались забралами и один из них пулей вылетал из седла, занимая более удобную позицию на погребальных носилках. Нередко после подобных энергических сшибок из седел вылетали оба рыцаря и тогда судья церемонно фиксировал боевую ничью, под радостные вопли кровожадной публики. В подведении итогов особой надобности не было, ибо рыцари в подобных случаях нуждались более в пышных похоронах, а их сентиментальным подругам приходилось всхлипывать уже в трагическом ключе.
Все время быстро сменявшихся поединков Цион открыто томился от скуки, разглядывая выходные туалеты дам и железно-тупо-угловатую пропорциональность мужских костюмов. «Сколько металла даром изводят» – сокрушался он. Пока он скучал, усыпляемый монотонным однообразием поединков и неучтиво, кругом были дамы, предавался жестокой зевоте, его товарищ не отрывал страстного взора от своей избранницы. Циону удалось разглядеть ее: это была юная особа лет восемнадцати, блондинка с голубыми глазами и милым личиком, на котором застыло выражение холодного высокомерия. Цион видел, как, поймав на себе дерзкий взгляд маркиза, она равнодушно прошлась по нему, выискивая в толпе рыцарей своего именитого поклонника.
Дамы вокруг улыбались даже Циону, хотя на фоне железных гигантов, бездумно пронзающих друг друга длинными копьями, он выглядел жалким оловянным солдатиком. Ему улыбались, несмотря на его неучтивую зевоту, расценивая, очевидно, его интерес к их пышным нарядам, как знаки особого расположения.
Очаровательная брюнетка с тонкой муаровой накидкой, выделившая Заярконского из серой вереницы рыцарей, оглядела Васю словно пень, внезапно выросший под ногами. Цион злорадно подумал, как должен чувствовать себя Василий, гордившийся своей неотразимой внешностью и, снискавший в Тель-Авиве почетную кличку Маэстро в знак своих побед на романтическом поприще.
– По моему, Вася, тебе здесь нечего ловить, – ехидно подначил
