style="font-size:15px;"> – Высокочтимый сэр Альфонсо де Моменто – дама сердца девица Клариса де Шатлю – вызывает на бой доблестного сэра Иоахима Анжуйского – дама сердца Дениза Леконт!
Две названные пажем девицы внезапно сорвались с мест и, ухватившись пальчиками за пышные юбки, жеманно присели, приветствуя королевскую чету и разгоряченную в предвкушении скорой крови публику.
– Глянь, как буйствуют, – восторгался Цион, – прямо как на футболе.
Заярконский был заядлый болельщик и не упускал ни одного матча любимой команды. В последнем сезоне команда, за которую он болел, вылетела из высшей лиги и это надолго ввергло его в мрачное уныние. Именно тогда подруга, с которой он познакомился в Институте Времени, ушла от него, сказав, что футбол с лихвой может заменить ему секс.
Василий не слушал друга, он не отрывал глаз от своей дамы, прикидывая – не прогадал ли, остановив на ней выбор.
Два объявленных рыцаря, затянутые в железо, поигрывая смертоносным оружием, медленно съезжались с противоположных сторон ристалища. Сойдясь в центре, они развернули горячих коней к зрительским ложам, церемонно поклонились сначала королевской чете, затем помахали копьями, сияющим от счастья дамам, после чего церемонно разъехались по разные стороны арены. Здесь они снова развернулись лицами друг к другу и, пустив коней в галоп, с копьями наперевес, помчались навстречу к желанной победе, которую жаждали посвятить возлюбленным дамам.
Съехавшись в центре ристалища, решительно настроенные рыцари вышибли друг друга из седел, причем де Моменто остался лежать на земле неподвижной грудой жести, ослепительно блестевшей под яркими лучами солнца. Победитель Иоахим, тяжело поднявшись на ноги, поклонился королю, победно помахал рукавицей даме сердца и с трудом взобрался на коня.
«Нет бы помочь спаринг партнеру» – с укоризной сказал Цион, переходя на боксерский сленг более понятный другу. Но друг признавал лишь две вещи достойные настоящего мужчины – крепкие кулаки и красивую женщину – как награду воину за доблесть.
«На войне как на войне» – хладнокровно заметил Василий. В это время со стороны королевской ложи, при всеобщем молчании до них донеслись искусно выводимые всхлипы.
– Что это? – недоуменно спросил Вася.
– Этикет обязывает даму сраженного рыцаря всенародно предаться скорби, – отвечал Цион.
– И надолго она завелась?
– Пока не унесут этот куль с костями, – уныло сказал Цион. В отличие от жесткого маркиза, он был эстет по натуре, и подобные зверства оставляли в нем тягостные впечатления.
Тело низложенного неудачника грудой металла разложили на деревянных носилках и поспешно уволокли с арены.
ГЛАВА 11
Иуда Вольф слушал Кадишмана с видом человека, который давно и безнадежно страдает от надоевшей зубной боли.
– Лейтенант, –
