гипнотизера. Но, зная тяжелый нрав дочери академика, он был рад и тому, что отделался относительно легко. С ее стороны была попытка также врезать длинноногой крале, с любопытством наблюдавшей за бурным развитием семейного скандала, но та быстро охладила ее пыл:
– Я те щяс глаз выцарапаю, сука! – Сказала она.
К несчастью, о скандале тут же прознали вездесущие репортеры и эта грустная история, обрастая пикантными подробностями, в одно мгновение стала достоянием тель-авивского бомо́нда. Василий подозревал, что пройдоха сыщик нарочно пригласил хроникеров – поохотиться за клубничкой и собрался намылить ему физию, но тот благополучно смылся, сорвав жирный куш с его оскорбленной супруги.
На следующий день, по совету своего адвоката, он попросил у нее прощения, но было поздно – она решила уничтожить его за «старую крысу» (тем более что за глаза ее так называли уже все сослуживцы), полагая разорить его окончательно за причиненный моральный ущерб. Справедливый раздел имущества не устраивал своенравную дочь академика, и Василий отписал ей шикарный особняк в северном Тель-Авиве и всю имеющуюся наличность в банке.
Некоторое время он жил у своего друга Цио́на Заярко́нского – завзятого холостяка и специалиста по компьютерной технике, затем снял угол в одном из обшарпанных домов на улице Шапиро.
* * *
Василий любил приволокнуться за женской юбкой. Все деяния его и помыслы были напрямую связаны с бывшими или предполагаемыми победами на любовном фронте. Именно эта «Одна, но пламенная страсть» привела к окончательному развалу его семейного очага и бесславной потере скромного состояния с таким трудом нажитого его рачительными родителями.
Казалось, получив желанный развод, он тотчас ринется на поиски любовных приключений, но случилось то, что Цион менее всего ожидал от своего непредсказуемого товарища: в связи с резким ухудшением своего экономического статуса, Василий впал вдруг в странную задумчивость и, приобретенная им с таким трудом свобода, не горячила более его молодую кровь. Все чаяния и помыслы бывшего донжуана были направлены теперь на то, чтобы разжиться деньгами и как можно скорее.
«Я докажу этим академикам, что снова встану на ноги!» – твердил он Циону и неустанно искал пути к быстрейшему обогащению. Ежедневно он приходил к приятелю с новыми идеями, которые тот неизменно отвергал за отсутствием практической ценности.
– Знаешь что, – предложил однажды Цион, потирая правую коленку, которое ушиб накануне, поскользнувшись во время утренней пробежки, – я отнюдь не оспариваю твое амплуа, как генератора гениальных идей, но у меня вот тоже возникла дельная мысль и мне, пожалуй, понадобиться компаньон, возможно, в твоем лице.
– Я весь к твоим услугам, – с готовностью отозвался Вася.
Человек без комплексов, он был далек от отчаяния, разорившись
