Вилкина какое-то время еще светилась своим уютным абажурным светом, пока не погас огонек под тяжелым камнем вины. Дед Вилкин никого, в том числе себя, не винил. Никуда не бегал. Ни в грусть-тоску, ни в водку. Раз больше было некому, пришлось ему оставаться с внуком наедине. С десяти лет тянул и сам рядом вытянулся. В душевном смысле. Подтаял суровый дед. С собственными детьми такого не было. Там жена всем верховодила, а он, что называется, патроны подносил. Теперь самому пришлось впрягаться. Кормить, поить, уроки учить, затрещины воспитательные раздавать и плакать. Всего раз но ведь было. Однажды ночью, когда совсем допекла мальчика легочная горячка. Вот что значит, рубать до вечера в хоккей без шарфа и толстых рукавиц. Внук кружил в кровати под пуховым одеялом. Хватался рукавицами за горло, упакованное в шарф. Это дед наказал, чтобы помнил, как зимой люди ходят. Размотал дед Вилкин шарф. Самого себя не выдержал. Потом эта непонятная вода, потекшая из глаз. Шарф очень пригодился. В остальном жили неплохо. На лосей ходили. В школе учились. Внук еще шарагу осилил, а дед не потянул. После года в псковской десантуре внук уехал в Москву. Неплохо устроился. Развозил по экзо планете Бирюлево экзососиски и колбасу. Первое время внук приезжал часто, но с каждым годом все реже. Так оно должно было быть и так оно было. Последний год по телефону переговаривались. Редко. Голос у внука был встревоженным, полузнакомым, но это радовало старика.
– Понятно – думал себе дед Вилкин.-Девку завел. Хрена я ему теперь сдался. Это хорошо. Даже замечательно Не могут Вилкины просто так кончиться.
Внук позвонил накануне вечером. Девятого числа.
– Деда…Слышишь?
У деда Вилкина была черная трубка с большими пенсионерскими кнопками и громким пушечным звуком. Дед сильно прижимал ее к уху ладонью, чтобы ничего не упустить.
– Алло….Алло…Слышишь? Я тебя слышу.
– Деда…Я приеду завтра. Слышишь?
– Случилось чего? – совсем перестал узнавать голос внука Вилкин.
Внук помолчал.
– Да так…Завтра объясню.
– Ты это…Ты позвони мне завтра. Когда встречать. Мы с Ёптелем на автостанцию подъедем.
– Не надо Ёптеля. Я сам доберусь на такси…Это…Деда?
– Да…Я слушаю. Слушаю.
– Не говори никому…Одни посидим…По-семейному. Ты понял, дед?
– Понял.
– Лады тогда.
– Слушай. – заторопился дед, пока внук не отключился. –Я это. Котлеты сделаю…Ладно. Сам разберусь.
– Давай, дед. До встречи.
Дед Вилкин поднялся из-за стола, покрытом клеенчатой цветочной скатертью. Прошел в зал и положил телефон на крышу старинного телевизора «Панасоник». Накрыл телефон льняной узорчатой салфеткой. На кухне открыл минский бессмертный холодильник. Достал из морозилки красную глыбу лосиного мяса и положил его в глубокую алюминиевую
