дело вокруг него не видно. Стыдно рассказывать, но я решила посоветоваться именно с геронтологом.
– Почему со мной?
– Мне вас рекомендовали ваши пациентки. Слухом земля полнится. По их рассказам вы находите решения там, где другие слепы. Если короче, то вы умный человек.
Я пожал плечами.
– Не настолько умный, чтобы сообразить с чем именно вы пришли. Но заметил, что предпочитаете вести разговор без свидетелей.
– С чем пришла, я вам расскажу. У вас, несомненно, есть социальный опыт.
– Какой-то есть. Но мне надо выслушать все обстоятельства.
– Спасибо. После утюга мне стало неуютно, хотя есть и положительный момент – разгромлен телеящик. Вместо меня.
– А дальние родственники?
– Все родные уже по ту сторону. А ему нужна квартира, а не старушенция под боком. Глядишь, и прибьёт. Думала, да и сейчас думаю, что схожу с ума.
– Если бы вы сходили с ума, то наверняка настаивали бы на том, что здоровы.
– Тоже верно. Какой выход вы видите сами, со стороны?
– Со стороны трудно, даже невозможно так взять и насоветовать. Скорее всего, разойтись, разъехаться. Но, я думаю, вы не за этим пришли.
Мне не хотелось задавать щекотливый вопрос, но без него никак нельзя было обойтись:
– Скажите, у вас есть средства?
И получил неожиданный ответ:
– Да, и очень большие. Мне нужен совет как ими распорядиться.
– Такие вопросы мне ещё не приходилось решать. Расскажите подробнее. Может что-нибудь прояснится.
– Я из хорошей семьи. Из «бывших», как нас называли.
– Удалось нормально пожить ещё до семнадцатого года?
– Не получилось уехать из России вместе с родителями. Так уж легла карта. Годами приходилось лгать, что живые люди мертвы. Впрочем, при наглухо перекрытых контактах это было одно и то же.
– Чем занимались?
– Была учительницей начальной школы. Преподавала французский частным образом болванам из Торговой палаты. Всё, что у меня осталось – это драгоценности.
Мне не поверилось:
– Ничего себе! И вы хранили их больше полувека? Это что-то от приключений Остапа Бендера.
– Есть большая разница. Остап Бендер – симпатичный авантюрист, рыскал в поисках чужого, а я берегла своё.
– Как удалось?
– Как волшебную иглу, которую прятал Кащей Бессмертный. Как там? Игла – в яйце, яйцо – в утке, утка – в зайце, заяц – в сундуке, сундук – на дубе. Яйцо в утке это логично. Но как утка может умещаться в зайце? И зачем такие ухищрения, если сундук выставлен, так сказать, напоказ и его можно снять с дерева вместе со всем содержимым. К чему вся эта зоология?
Мне этот монолог показался отвлечённым. Я попытался вернуть рассказчицу к её реалиям:
– Екатерина Никитична, нельзя ли поконкретнее? Как-нибудь без Кащея Бессмертного.
– Ах, да. Старухи любят болтать. Это я к тому, что сокровище это от
