в сторону – побег от действительности.
Глава шестая. Всякий раз
Когда Толстой писал свою Анну, так не похожую на реальную, та спокойно принимала себе хвойный душ.
Она любила подшутить над нескромными ангелами: крупные капли падали отцу Гагарина на шляпу и за шиворот Келдышу.
– Елки зеленые! – ангелы не могли крепче.
Была пора и было время (время вообще).
Свою Анну Толстой ставил перед фактом, но Анна реальная подставляться под факт не имела желания.
Вечером пришла охтенка, принесла жирного молока и сливок.
Молоко текло неприметно и словно бы само собою, как время; шло к маслу. Из масла, охтенка объяснила, можно сделать барана.
– Баран из масла может наделать дел на скатерти, – охтенка предупредила.
Анна смеялась: магнетизм воли.
Ей было интересно, чего там понаписал Толстой: оказывается, к каждому поезду нужно выезжать: ни больше ни меньше!
Когда Анна приезжала, кто-нибудь непременно выходил из вагона: звонящий, например, в часах.
Женщину в помятой кофточке он принимал за Анну Каренину – сама же Анна, укрывшись за фонарным столбом, наблюдала и слушала.
– Ты не из молоденьких, Анна, – говорил звонящий в часах женщине в помятой кофточке, – тебе, почитай, полтораста лет!
– Ну, ты вообще, – не знала женщина, что ответить.
Каренина, возвратившись домой, всякий раз приказывала вынести из квартиры всю лишнюю мебель, придававшую комнатам библиотечный характер, но мебель неизменно возвращалась на прежние места.
С кроватью, впрочем, было понятно, с буфетом, отчасти, тоже.
– Чья это работа? – Анна допрашивала Ибсена, но манекен только опускал большие веки.
Наверно Анне было известно, что сие – проделки Кокорева, но ситуация была игровая: Кокорев якобы грозил ей какими-то векселями – она же голосом старалась изобразить, какая это гадость.
Библиотечный характер комнат делал Анну похожей на бумажную: буфет легко было превратить в книжный шкаф.
Если же книжный шкаф превращался в платяной – внутри, на полке, скомканная, оказывалась некая кофточка с огромным бантом.
Анна смотрела на диван, подозревая пятна; по обеим сторонам дивана, на палисандровых тумбах горели бронзовые лампы, их свет умерялся матовыми шарами.
Стол был невелик – Анна не помещалась на нем вся; скатерть спускалась так, что лежала на коленях у всех сидевших.
Анна забиралась поглубже в кресло, откатывалась в тень и начинала —
Она шлифовала ногти замшевым полиссуаром и пудрой.
Глава седьмая. Знак жизни
Была пора, и было время.
Пора принять душ, изготовить барана, вынести мебель.
Время приехать к поезду, подновить сердцеграмму, завязать интригу.
«Эмблематические
