и хрена.
– У детей растущие организмы, – парировала мать.
– Я в их возрасте сам котлеты добывал, а не клянчил у родителей, – поглотив котлеты, отец двинул Пашке миску с остатками вареного гороха. – Доедай, – встал из-за стола и ушел в спальню.
Вернулся с ружьем и опоясанный патронташем. Сел в кресло у телефона. Закурил и начал набирать номер.
– Ты куда? – встревожилась мать. – Опять чертей ловить?
– Поеду менял ловить.
– Где ты их поймаешь? – хмыкнула мать. – Они уже далеко, ищи ветра в поле.
– Возле автомата, – ответил отец и напористо заговорил в трубку: – Нин, мужика позови. А что, у тебя их несколько? Вот его и зови. Здорово, Микола. Бери ружье, поедем преступников ловить. Что значит опять? Премия надоела? То-то же. Через пять минут выходи на дорогу.
Положил трубку, встал с кресла.
– Ариведерчи, – в дверях оглянулся. – Писем не ждите, читайте в газете.
Ушел.
– Дай то Бог нашему теляти менял поймати, – перекрестилась мать.
Пашка радостно поедал горох. Я понял, что мы к автомату безнадежно опоздали.
Отец и Лобан проторчали в засаде, затаившись в предбаннике почты, всю ночь, бдительно следя за дверью правления. Когда первые лучи Солнца начали ласкать землю, отец не выдержал и ворвался в правление, чтобы забрать обворованный автомат. Автомата в правлении не было… Чертыхнувшись, отец пощупал пустой табурет – автомата не было. Он вышел на крыльцо.
– Лобан, иди сюда.
Зевающий Лобан выбрался из машины, которую успел подогнать из липовой аллеи, где она простояла всю ночь, и зашел в правление.
– Смотри, автомат видишь?
– Нет. А где он?
– Украли! – отец с досады пнул табурет, сломав его. – Из-под самого носа утащили, проклятые менялы!
Раздосадованный, вернулся домой, матерясь позавтракал и уехал на работу, где заперся в кабинете и лег спать на стульях. Мать ушла следом.
– Менялы уперли наш автомат, – испуганно шептал Пашка. – Вдруг они наркоманы и меня украдут?
Популярная страшилка матери, что Пашку украдут наркоманы, чтобы сделать из его мозга наркотики, пугала брата всю жизнь.
– Какие менялы? Ты чего? Сам ку-ку? Никаких менял нет.
– Ты думаешь?
– Что тут думать? Мы же сами автомат поставили. Ты забыл что ли?
– Ну… точно, сами! – брат хлопнул себя по лбу. – Но не мы же его украли. Кто тогда? Менялы?
– Не сходи с ума. Украсть автомат мог только Стасик.
– Точно! – Пашка схватил со стола нож. – Эта падла белобрысая!
Сын токаря Стасик был первостатейным ворюгой и даже наш отец ему в этом завидовал. Сам-то он Стасика давно превзошел, но народная молва гремела о Стасике, отцовские же деяния обычно были покрыты мраком безвестности.
– Нож положи, ты не Рябич людей пугать.
Ровесник Пашки Рябич часто
