коротка забава их с ними, и,
представь, никакой прохлады. Медлит винное море.
Не шлет ветра нам.
Развоплощения жар искусно помножен на огонь
древесный,
хотя продолжает он дело, которое как неделю
уж длится,
вонь исторгая такую, что твой вожатый,
должно быть,
бабочку в кулаке сминая, другим кулаком
зажимает нос.
Да, надо бы раньше, не ждать погоды. Мух не ждать,
трудолюбивейшей свиты: жрут терпеливо то,
что осталось.
Так, свиней избегнув, станешь добычей
другого отродья.
Словом, беги, словно тогда за псами по склону,
другого рода.
Ниже.
Упрощенный настолько,
что корень стопы твоей не изранит. Так незатейлив,
что вечность сквозь тебя протекает, хлещет,
будто в дыру,
а ты и не тонешь, прозрачней жеста –
факела пламя на солнце легче заметить
нежели то, как рукою машешь, – неслышный,
незримый.
Кукла сражений странных, истекающих копотью.
Метаморфоза, разомкнувшая усилие.
Кремниевый зародыш звезды в корне дыма черной.
…А теперь я работаю сторожем. Душа моя пребывает в веселье. Имею возможность подолгу смотреть, не отвлекаясь, на одно и то же. И вот я смотрю на осоку, растущую у самого порога. Сквозит в ней залив, а месяц тому она была настолько густой, что за десять шагов человека нельзя было увидеть. Видел, как меньше становилось комаров, как кипели мухи в солнечном омуте сентябрьского воздуха. Затем и их не стало.
Шелестит осока, камыш. Трепещут на ветру слабые водянистые деревца.
Иногда вдали, а с крыши видно далеко, кто-то появится. Радуешься, что к тебе. Досадно становится, если свернет человек в сторону. Но когда к тебе – снова творится непонятное: радовался, хотел, чтобы пришли, а отворачиваешься, смотришь – осока шумит, ветер; и не знаешь, что сказать гостю. Сушит ветер ваши глаза, и сидите вы, покуривая с гостем, на крыльце…
«Тень черепахи»
Сидя на камне, он слушал прилежно,
Как дрозд, точно капля туманом,
наливается пеньем,
Ясень шумит и пряди тугие рассекает
воздушное беличье тело.
Он слушал, как северный ветер,
Повелитель его головы седой
и запутанной,
Сулит прохладу камням и тем,
кто ступает по ним, потеряв счет шагам.
Сидя на обломке скалы,
уходящем корнями в горючие бездны песка,
Он наблюдал сотворение вечера,
Возвращение ветра и то, как клевер
соком исходит,
И как забор накренился –
Прогнили столбы, и сети глухие хмель
развесил по стенам.
Он
