прядями на затылке. Его попытка сделать ирокез не удалась, но гелевый хребет он водрузил. Он в вытертых джинсах, с цепью вместо ремня, в поло цвета фуксии и белых кроссовках Adidas. Неизменны только глаза, они такого же цвета, как у младенцев – темно-синие; и ямочки на щеках, когда он улыбается. Но, несмотря на сходство с младенцем, Круглов мне все также не нравится. Иногда я начинаю размышлять на тему «а что будет, если мы начнем встречаться» и каждый раз меня передергивает.
На Круглове висит ярлычок «Безопасно». И это единственный лейбл, который меня интересует…
– Ты еще тренируешься?
– Какой там. С девятнадцати лет уже. К нам приходил тренер из «Спартака». Мне показалось, я хорошо отыграл. Не забил, правда, но несколько передач сделал. А меня не взяли. Это был шок, я был уверен на сто процентов. Подходил к тренеру, спрашивал, он говорил, надо было проявить себя, забыть, что футбол командная игра. Я так и не понял, почему. – Круглов погрустнел. – Я конечно тогда не пил, не курил. Каждое утро бегал на стадионе. Мир будто рухнул. Я подумал, зачем это все? Вдруг я чего-то важное упускаю. Была весна, тепло. Люди повыползали на улицу, тусили. Как-то мимо площадки проходил, а там играли в футбол. Я с ними стал играть, забивал на тренировки. Еще год помыкался, а там и вовсе перестал ходить. Уже курил…Теперь играем с дворовыми командами.
– И ты, конечно, там звезда.
– Самый результативный игрок по итогам чемпионата прошлого года.
– С первого дня нашего знакомства я жду когда же ваша милость соизволит пригласить меня на игру…Так когда же? В эту среду?
– Нет, не смей! Я играть не смогу, буду стесняться.
– Ладно, не переживай, в эту среду не приду, я работаю, – специально почесала затылок. – Приду в следующую.
Круглов показал мне кулак.
– Я так испугалась, что мне срочно надо покурить.
Круглов сел на скамейку, протянул мне половину сигареты, и вздохнул:
– Ты первый человек кому я рассказал про «Спартак». Мне почему-то хочется рассказать тебе все.
– Рассказывай-рассказывай. Болтун – находка для шпиона.
***
На следующей неделе мы опять сидим на детской площадке. Вторник. В доме напротив праздник. Сначала они слушают шансон, а через полчаса запевают «Казак удалооой…». Круглов открывает бутылку зажигалкой:
– Блин, я заманался уже там работать! Три года одно и то же. Я спьяну, полусонный про их порошки и пылесосы расскажу. Надоело. Хочу бросить все…
– Отпустить бороду и пойти босиком по Руси? Пойдем вместе. Я тоже устала от пациентов, даже не смотрю на них, я смотрю в их карты. Все думают, что работа в медицине развивает сострадание, учит больше ценить жизнь. Наоборот она делает черствым, циничным, грубым, выбивает сострадание. Мы все работаем ради денег, как не прискорбно это звучит.
– Это как в «Бойцовском клубе». «Мы работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо нам не нужное». Тайлер прав: нам промыли мозги, мы делаем то, что нам ненужно. Я и сам говорю себе, что это всего лишь шмотки или это всего лишь деньги, но не могу отказаться…
– Только
