закрыть глаза, чтобы не штормило. Вот-вот, так полегче. И ветерок в шею. Михаил погрузился в прошлое. Стоит на палубе и в последний раз видит угасающий в глубине космоса шар Земли. Отвернулся. Доктора в кургузых белых одеждах, похожие на инопланетян, ощупывают его тело. Инженеры колдуют вокруг криокамеры. Страшно? Совсем немного. Потом – последний глоток воды перед тем, как его заморозят заживо. Заживо. Страх всё сильнее. Нужно скорее ложиться. Засыпать и ни о чём не думать. Клубы криптона окутали его, словно туман из капелек застывшего времени. Последний блик света. И абсолютная тьма.
Из тьмы неожиданно выплыло круглое лицо Мэйнслэйва.
– Михаил? Проснитесь. Мы приехали.
Машина остановилась на бульваре Леонардо да Винчи перед особняком А19, где Михаилу предстояло беззаботно провести остаток жизни.
Улица перед домом выложена упругой искусственной брусчаткой. Все дороги в платиновом уровне «Адена» были напечатаны прочным современным полимером, но мимикрировали под асфальт. Декоративный каменный заборчик вокруг особняка доходил Михаилу до пояса – ещё на полтора метра вверх возвышались кусты живой изгороди.
– Пожалуйста, посмотрите в сканер. Это вместо ключей. – Майкл помог Михаилу вылезти из машины.
Сканер кратко пикнул. Причудливые металлические растения, из которых состоял узор на калитке, пришли в движение и расступились, открыв Михаилу проход. Уютный дворик и небольшое крыльцо с лестницей. Возле него уже выстроились опрятные горничные в количестве трех душ.
– Не желаете ли…
– Нет. Всё потом. Я плохо себя чувствую, – холодно ответил Михаил.
– Пригласить к вам врача?
– Нет. Может быть, завтра, если… В общем, не надо.
– Проводите господина Севастьянова в спальню! – скомандовал Мэйнслейв.
Одна из горничных заботливо взяла Михаила под руку и повела в дом. Интерьер готовился по личному проекту Михаила, поэтому он помнил, где должна находиться спальня. Теплые и очень ласковые руки сняли с Михаила всю верхнюю одежду.
– А теперь – спать… – откуда-то сверху сказал невероятно родной женский голос.
Михаил засыпал. На границе сна и яви его ошпарило притуплённое чувство стыда за грубость с Мэйнслэйвом и горничной. Но секунду спустя эту горечь уже заглушила волшебная анестезия глубокого забытья.
Рыжевато-красные лучи марсианского солнца последний раз скользнули по черепице особняка А19. Это был первый марсианский закат Михаила. С заходом солнца на бульваре да Винчи вспыхнули галогеновые огни. В комнатах первого этажа также зажегся свет – горничная точно и аккуратно выполняла свои обязанности, оберегая сон космического скитальца. Электронная начинка дома чутко анализировала данные от сотен биодатчиков, рассредоточенных по кровати. Все было подчинено единой цели – сделать новую жизнь обитателя счастливой и беззаботной.
Михаил видел сон. Или это сон, опутав истощённое тело Михаила, смотрел
