Под фраком угадывались контуры тела – безукоризненные в юности, теперь они почти шокировали женственностью изгибов. Форма носа, линия лба, изломы скул отражали животворящее влияние солнца и неземных существ, заключающих в своей двойственной природе четыре части божественного и одну – земного.
Принцесса смеялась, вокруг нее собрались поклонники. Казалось, она от чего-то отказывается. Небо́ увидел, как она подняла тяжелый стул, взяв его за спинку – двуглавая мышца выступила под гладкой кожей, очертив плечо. Непривлекательное у мужеподобной циркачки или крестьянки, это напряжение плоти было необычным для тонкой женской руки. Такая демонстрация силы словно раздевала принцессу перед глазами Небо́, обнажая упругую подколенную впадину, тугую плоть лодыжки, указывавшие на силу в сочетании с изяществом. За взглядом скульптора последовал взгляд психолога – осознание, при виде напряженной мышцы, столь же внезапной силы чувств заставило его вздрогнуть. Он представил себе, как в минуту альковной страсти русская принцесса доводит до изнеможения своего покорителя. Ее привлекала в нем тайна – его влекла таившаяся в ней опасность. Они то сближались, то избегали друг друга – он страшился ее красоты, она опасалась его слов, и в их сердцах не было любовного волнения. «Андрогин! – Андрогин – это вы, мьсе!». Они судили друг о друге по единственному слову – принцесса мучительно не понимала его и сердилась.
Княгиня заметила дурное настроение племянницы:
– Некто или нечто беспокоит вас, Поль?
– Слово, которым назвал меня мсье…
Не зная имени, она показала рукой в его сторону.
– Вам не дозволено, мадемуазель, забывать имена моих гостей… до тех пор, пока они не покинули дом. Каким же дурным словом, мсье Небо́, вы обидели мою чувствительную племянницу?
– Изысканным словом из кельто-пеласгической загадки – похвалой художника. Красота принцессы состоит из двух равных частей – грациозности девушки и очарования юноши, стало быть, ее душа также заключает эту двойственность. Я приветствовал гармонию ее природы, обладающей очарованием мужского и женского начал, и заметил тем самым, сколь тщетны любые ухаживания – самодостаточным андрогинам чужда любовь.
– Вы, должно быть, необычайно интересный собеседник, мсье Небо́, – сказала княгиня, удивившись его интеллектуальному превосходству
– Ваша обидчивая племянница думает иначе. Посчитав себя оскорбленной моим хвалебным сравнением, она не угостила меня чаем.
– Неужели? – рассмеялась герцогиня. – Тогда суд отказывает истице в удовлетворении ее требований и велит ее напоить мсье Небо́ чаем.
Поль с обиженным видом направилась к столу, где стоял самовар; Небо́ последовал за ней.
– Вы наябедничали тете, словно маленькая девочка.
– Я хотела посмотреть, как вы станете оправдываться. Весьма непорядочно – обращаться
