смута в родном государстве, желание всеми силами удержаться в институте при тотальной безработице. Спасибо начальству хотя бы за то, что работы хватало! А вот денег – нет. Поэтому вузовская верхушка, распределявшая известные «потоки», была искренне рада, что Остроумов являлся искренним домоседом и больше занимался отечественной наукой, чем стремился за границы даже области. В таком случае вышестоящему начальству проще представлять с гордым видом результаты его работ за рубежом. Да и Остроумов старался не высовываться, дабы удержаться на работе, занимаясь делом всей своей жизни. Ведь для кого-то со стороны может показаться, что человек занимается сущеё ерундой. Но потом вдруг уже становится очевидным, что это – не ерунда, а дело государственной важности!
«Хорошо отправиться в настоящее морское путешествие за казённый счёт… – размечтался учёный. – Заодно продолжу исследования над моими любимыми бактериями, напишу не одну научную работу. Возможно, опубликую работу в каком-нибудь заграничном журнале. Это же какие перспективы в карьере! Да зачем этим товарищам мои исследования? – задался вдруг вопросом профессор. И тут его осенило: – А если бактерии запустить в стратегические запасы нефти противника… Что тогда? Потенциальный противник окажется поставлен на грань энергетической катастрофы, вражеская страна волей-неволей попадёт в зависимость от поставщиков нефти. М-да, удивительно, как всё бывает запутано в грешном мире».
…Капитан и учёный ещё продолжали неспешный разговор, когда к собеседникам подошёл третий. Это был сорокасемилетний высокопоставленный сотрудник Службы внешней разведки Ким Лагода, слегка смуглый, с короткой стрижкой и небольшими усами.
На этом служаке до мозга костей лежала ответственность за принятие всех решений в важной операции. Для него ничего не существовало, кроме определённого начальством задания, и он чувствовал себя полноправным хозяином на судне, занимая лучшую каюту. Данное обстоятельство слегка задевало Северина, который чувствовал себя таксистом, развозящим пассажиров за деньги. Однако капитан не подавал виду, лишь держался подчёркнуто независимо со «спецслужбистом», как он называл Лагоду в общении с Остроумовым.
Впрочем, Лагода обращался также свысока с остальными – только по служебным обязанностям. Он постоянно вёл переговоры с материком и сохранял вид, будто ему известно нечто, о чём прочие даже не догадываются. Распоряжения им отдавались через двух офицеров, которые непосредственно занимались сохранностью сложной аппаратуры.
– Как настроение? – нарочито весело спросил Лагода. И даже не услышав ответа, сразу доавил: – Ровно в двадцать часов тридцать минут приглашаю всех на срочное совещание в кают-компанию.
Капитан и учёный удивлённо посмотрели на спецслужбиста.
– Да-да, – подтвердил тот. – Планы меняются.
– Быть может, – предложил Северин, – пока попьём кофе?
– С удовольствием! – согласился Остроумов.
Лагода
