обратно в нормальный, да не тут-то было! Легким и непринужденным движением воли (да таким, что аж вспотел) я удержал трамвай как бы в фокусе, не давая ему замаскироваться. "А что если?!.." – подумал я и, деволюмизировавшись на всякий случай, рванул через проезжую часть к трамваю. Ясное дело, я мнил отыскать внутри разгадку если не всех, то по меньшей мере половины тайн и загадок последних трёх дней моей жизни.
Я заскочил в трамвай прямо сквозь закрытые двери. Внутри оказалось довольно темно и как-то пусто. Сквозь смотровые щели бронелистов проникало немного света, так что я мог рассмотреть весь салон трамвая. Никаких сидений или поручней тут не было, лишь вдоль бортов тянулись железные скамьи, да с потолка на цепях свисали какие-то крючья. И никого не было в салоне. Даже водителя, в смысле, вагоновожатого. Сей трамвай, видимо, подобно известному домашнему животному, ходил сам по себе.
Ну и что теперь? Не выходить же, несолоно хлебавши. Я принял решение ехать в трамвае до его конечной станции – ведь у каждого трамвая должна быть конечная станция! Понятие "трамвай", на мой взгляд, само по себе уже подразумевает наличие конечной станции, будь этот трамвай хоть серо-бур-малинового цвета, да в шипах, как дикобраз.
Путь оказался долгим. Я настолько оголодал, что слопал всухомятку полбатона и двести грамм сыру, купленные в булочной. Временами я выглядывал в смотровые щели, мня выяснить, куда еду, но когда кончилась моя улица, трамвай въехал в непонятно откуда взявшийся крайне дремучий лес, хотя на самом деле здесь всегда было обычное шоссе, бегущее вдоль далеко не густого лесопарка, да при этом с другой стороны располагались еще всякие автобазы и стройорганизации. И пасмурно вдруг стало, да так, что внутри трамвая вообще почти ничего не было видно, да и снаружи тоже не к чему было взгляд приткнуть, кроме кустов да странно кривых деревьев. А потом и вовсе ельник пошел, да погуще джунглей. Деревья росли вплотную к трамвайной линии, так что ветки их хлестали прямо по окнам. Ёлки все здоровые, высоченные, а ветви всё равно чуть не от самой земли, и хвоя тёмно-зелёная, но не сочная на вид, а какая-то жёсткая и жуткая. Впереди же и позади, насколько я мог разглядеть через окошки в торцевых бронелистах, простиралась узкая просека с двумя полосами рельс. Интересно, подумалось мне, а где же встречный путь? А если мне тут навстречу ещё одно такое же чудовище едет? Али догоняет? Но ничего такого пока видно не было.
Лес, казалось, становился всё гуще и мрачнее, небо опускалось всё ниже и будто грозило раздавить своей беспросветностью, трамвай всё ехал… Я уже горько пожалел о том, что столь безрассудно влез в него, но выпрыгнуть сквозь стенку и побежать по рельсам назад не смел – то ли боялся, что металлическое чудовище погонится за мной – хотя чего оно мне, бесплотному, сделать может? – то ли, наоборот, опасался, что уедет, и так навечно я и останусь метаться по просеке в несуществующем лесу…
Так что чувствовал я себя весьма неуютно. Да еще и сыр, кажется, оказался не очень свежий. Плохо. Я взглянул на
