всего, Лёшка – родной брат утонувшего вчера Сашки Белого – даже не подозревал о существовании этой сдержанно-скорбной эпитафии, а текст её написали родственники, к тому же дальние, поскольку близким хватало других хлопот. Братья люто ненавидели друг друга. Между кровниками не был редкостью пьяный мордобой. Такими их и видели все соседи. Но каждый из них в отдельности считал себя вполне разумным и рассудительным. «Посидим сейчас с братухой, винца маленько выпьем», – говорил мне Сашка в магазине, покупая с полдюжины бутылок портвейна. Участковый, старший лейтенант Милешкин, давно махнул на братьев рукой, лишь изредка попугивая дебоширов: «Посажу я вас когда-нибудь». Особых причин для вражды у братьев, казалось, не было, но к вечеру, когда опустошалась очередная бутылка дешёвого крепкого вина, атмосфера в их доме накалялась до такой степени, что мать и сестра ретировались. В перерывах между своими жестокими поединками они отдыхали и снова пили вино, но затем оно заканчивалось, и это был дурной знак. Именно спиртное, как ни странно, разрешало обстановку в доме: напившись вусмерть, братья наконец засыпали. Тогда мать и сестра на цыпочках пробирались к своим кроватям, и до утра покой в доме нарушался лишь звучным братским храпом. Но настал день, когда кончилось не только вино, но и деньги. Тогда более энергичный и, на тот момент, злой Сашка сел на мотоцикл и поехал к своему куму за ружьём. Ружьё было нужно, чтобы застрелить Лёшку. Однако Лёшкина грешная душа оказалась спасена, если можно так выразиться, чудом: пьяный Сашка, не справившись с управлением, вместе с мотоциклом слетел в озеро и утонул. Каин не убил Авеля. Порок обернулся едва ли не добродетелью.
После восемнадцати часов захоронения на кладбище прекращались. Я закрыл свою мастерскую и направился к выходу. Калошин, мурлыча незатейливый мотив какой-то песенки, отсекал лишнее от розовой глыбы мрамора. Гробовщик суетливо вился около скульптора и подавал ему инструменты, ожидая окончания его недолгого зыбкого вдохновения. Однако надежды плотника оказались тщетными: Людмила прибила последнюю ленточку на крышку гроба, и унылый трезвый Белошапка вскоре поплёлся домой вслед за супругой. Гришка в старенькой алюминиевой кастрюльке намешивал похлёбку для кладбищенских собак, которые терпеливо ждали своего благодетеля в сторонке. Музыканты, весь день спорившие о скорбном репертуаре, так ни к чему и не пришли и разошлись. Тянулись к выходу посетители, наводившие порядок на могилах своих усопших родственников.
Я стоял на крыльце мастерской и наблюдал последние всплески жизни в пространстве смерти. Жизнь вторгается в эти пределы, чтобы выполнить свой долг то ли перед умершими, то ли перед собой. Так и смерть, по одной ей ведомым непреложным законам, зачастую неожиданно и непредсказуемо вламывается во владения жизни и выдёргивает бесстрастно и неумолимо её носителей, будто свечи задувает – одну за другой… Жизнь и смерть, как сиамские близнецы, неотлучны друг от друга. Просто функции у них разные: жизнь взращивает материал для смерти, а та, в свою очередь, передаёт его в другие миры для дальнейшего совершенствования. Увлёкшись этим незатейливым философствованием, я не заметил
