направился к сторожу. Но, опередив мои дружелюбные намерения, горбун тут же скрылся из виду. Память моя напряглась и в недоумении застыла. Где я, ещё до работы на погосте, мог видеть этого человека? Ах, вот оно что… Наш сторож – это тот самый горбун, что некогда «пророчествовал» мне перед воротами погоста. В ту же секунду в дрожащем вечернем мареве я почувствовал влажное, как ночная прохлада, прикосновение страха. Более привычные скука и безделье меня всегда угнетали сильнее, чем ирреальная потусторонняя жуть. Я не боялся кладбища – это ведь, в конце концов, моё рабочее место, – но сейчас мне стало страшно. Не просто страшно, а действительно жутко. Я закурил сигарету и, невольно поёжившись, быстро пошёл к выходу.
VI
«Почему они все за мной следят? – сторож огляделся по сторонам. – Вот теперь художник. Вроде, на первый взгляд, воспитанный, тактичный молодой человек… Со скульптором подружился, – горбун вздохнул. – Ни к чему хорошему эта дружба не приведёт. Похоже, художник что-то мне хотел сказать. Тогда почему не подошёл? Стесняется? Боится? Хотя и сам я, надо признать, не стремлюсь к разговорам – о чём мне с ними говорить? О футболе, о женщинах, о политике? Они всегда эти темы поднимают, – Квазиморда взглянул на мастерские. – Так я в этом ничего не понимаю… О смерти? А что о ней можно сказать?» – сторож уверенно передвигался между могил…
Он остановился у холмика, сплошь заваленного венками. Отодвинул один из них, тот, что прикрывал прислонённый к кресту портрет. С фотографии, задорно улыбаясь, смотрел мальчик. Лет десяти, не больше… «Он, кажется, похож на разбившихся в автокатастрофе супругов, что похоронены в другом конце кладбища, – подумал Квазиморда. Он опустился на корточки и вгляделся в детское лицо. – Да, действительно очень похож…»
Жизнь Славы Ковальчука в одночасье беспощадно разделилась на две совершенно не похожие друг на дружку половинки – до аварии и после неё.
Вполне нормальная, среднестатистическая, обеспеченная – по брежневским временам – семья иногда ездила отдыхать к Чёрному морю на своей «копейке». Славкин отец – инженер крупной фабрики, мама – воспитатель детского сада подведомственного той же фабрике. Жили дружно; чадолюбие было далеко не последним, что связывало супругов. Если не первым…
Глава семейства редко бывал дома, и Славка почти всё время находился рядом с мамой, и дома, и на её работе в детском саду. Когда же у отца случался редкий выходной, то они, как правило, проводили его вместе: ходили в парк или в поход, часто бывали в кино. Изредка баловали себя театром или концертом эстрадной звезды. Славке было радостно, тепло и уютно рядом с родителями.
День накануне поездки он почему-то особенно запомнил. Все были немножко возбуждены предстоящим путешествием, хотя до Геленджика было не более ста пятидесяти километров. Три часа езды. Отец ещё вчера подготовил машину к поездке и теперь ходил вокруг неё, в который раз проверяя, достаточно ли накачаны
