Он уехал. Корчась от стенаний и жалости к себе, Анна поползла на четвереньках к маникюрным ножницам, валяющимся на том же месте, где она их обронила и, только взяв в руки, отшвырнула в сторону. Лезвия лязгнули о каменную плиту и упали за уступ вниз. На пальцах остался легкий ожог.
Проклятье!
Анна уже не помнила себя. В полубреду она поплелась с террасы обратно в спальню, придерживаясь за попадающуюся на пути мебель. Ловила воздух. Кровать, тяжелые шторы, стол, вода в кувшине. Жара была уже невыносимой… Девушка подняла сосуд и утолила жажду прямо из него. Струящаяся жидкость дорожками потекла по шее к животу.
Стало легче. Стало все равно.
Босые ноги зашаркали по полу к лестнице и затем вверх по ней. Второй этаж представлял собой небольшую библиотеку с книжным стеллажом и уютным местом для чтения, и не было ничего примечательного, пока взгляд Анны не привлекла репродукция, висящая на стене позади стеллажа. Прищурившись, она подошла ближе и убедилась в своих догадках – перед ней было клише работы Рула Мармонтеля, одного из почитаемых ей абстракционистов. «Агония вожделения», 1916. Художница подкралась еще ближе и была поражена техничностью подражателя.
Багряные краски не имели ни единой трещины, лишь за исключением микроскопических – естественных от старости полотна, а не дешевой краски. Гвозди и крепления рамы, а также патина дерева свидетельствовали о том, что картине было порядка несколько десятков лет.
Анна нахмурилась и потерла виски, но шум в голове никуда не делся. Она не могла так обмануться! Девушка с опаской прильнула к холсту и сделала вдох. Подозрения – всего на всего подозрения, но холст не имел запаха!
Девушка сглотнула слюну и попятилась назад. Перед ней был подлинник. Тот самый подлинник, что был похищен прямо из квартиры Мармонтеля в Монпелье за несколько дней до передачи в музей.
Анна в ужасе прикрыла руками рот и боялась сдвинуться с места. Она запрещала своим глазам смотреть на «Агонию», но они наглухо приковались к ней многотонными цепями: глубина красок, сила мазков, это неподражаемое смешение бардо, рубина, оливы и белил в едином круговороте сумасшедшей спирали… Нужно было срочно сообщить всем, что она здесь, что она украдена Георгием! Если бы все было так просто… Какое дело до картины, когда она сама в чертовом поместье, словно элемент декора… Околдованный особняк засасывал в свое гниющее болото.
Библиотека.
Анна оглядела весь книжный шкаф, старинные пыльные тома на полках. Романы, сборники, классика, триллеры и детективы… Скука.
Но не на верхней полке.
Девушка поднялась на носки и потянулась к ней.
– Русский… – поджала губы художница, пробежав глазами по названиям на корешках переплетов.
Страсть к языкам в начальной школе помогла ей освежить в памяти семантику и этимологию, и даже немного диалект чужого языка, и в ней проснулся настоящий азарт. Внимание привлекла толстая и вздутая тетрадь. Потребовался ни один прыжок, чтобы добраться до нее; раскрывшись
