Люк Таунс, Эдди Винсон, Чарли Ван Дайк, Джон Уэсли, Офелия Уитли, Элис Риверс, Сьюзи Райзер. И еще, и еще, и еще.
Как и в каждом из ее дел, будь то нарушение контракта, возмещение убытков, мошенничество, Лина начала с таблицы. Внутри аккуратных рядов и аккуратных столбцов факты стали чем-то большим, чем просто список имен, каталог трагедий и ошибок; они стали полезными, ценными, разоблачительными. Есть ли образец? Аномалия? Как разворачивались события? Кто были ключевые игроки?
Лина назвала свою таблицу «Характер ущерба» и вписала в столбцы общие типы ущерба, которые обнаружила при чтении.
Тяжелая, однообразная работа
Плохие условия проживания
Дети, разлученные с родителями
Мужья, разлученные с женами
Физическое насилие
Сексуальное насилие
Отказ в получении образования
Отказ в личных отношениях (например в законном браке)
Убийство
Находя конкретный пример ущерба, Лина вписывала инициалы соответствующего лица и соответствующий номер страницы. Она читала бегло, не вникая в сами истории. В университете преподаватель уголовного права всегда говорил: «Закон – бастион разума. В нем нет места для чувств. Как юристы, мы рассуждаем, наблюдаем, анализируем».
В три тридцать утра Лина осмотрела свою работу.
Когда-то аккуратно организованные расшифровки теперь растянулись белоснежным ландшафтом на покрывале и на полу. Только таблица оставалась упорядоченной и чистой. Лина изучала имена, частоту и виды нанесенного ущерба; она сопоставляла пол и местоположение, возраст и происхождение. Но закономерность не проявилась. Ущерб наносился всем и везде.
Глаза у Лины болели, пальцы болели, ноутбук стал тяжелым и горячим. Сон наяву обо всем, что она прочитала, вспыхивал в глазах бесцветными силуэтами. Лина записала в своем желтом блокноте: ущерб незмерим.
Снаружи проехал автомобиль, дуга света от фар осветила потолок и исчезла. Сверху доносился глухой стук шагов Оскара: он бродил по студии на четвертом этаже. Лина не видела его и не говорила с ним с прошлой ночи; она пыталась не думать о портретах Грейс. Глаза как тарелки, с пустыми зрачками.
«Хватит».
На стене у Лины висело несколько рисунков, которые Грейс сделала до ее рождения. Четыре небольших карандашных наброска, портреты размером не больше яблока, но необыкновенно подробные, прорисована каждая морщинка и ресничка. Раздраженная пожилая женщина со сжатыми губами, голова в плотно завитых локонах. Подросток с ирокезом и сережками, губы изогнуты в спокойной, довольной улыбке. На каждом указание сложного родства, записанное замысловатой прописью: «сын племянника сестры», «четвертый троюродный брат», «бабушкин дядя». Лина понятия не имела, были ли эти люди на
