вжимая в свое тело. Он надеялся, что каким бы умным ни был любимчик отца, английский не был его сильной стороной, чтобы хотя бы большая часть того, что происходило, оставалась для него непонятной.
– Вот о ком я говорил.
После сказанного девушка впервые обратила внимание на свидетеля их ссоры.
– Он? Тебе нравится… парень?
– По-видимому. Я не могу обманывать тебя, когда осознал, что испытываю чувства к кому-то другому, – лишая слова определенности и точности, он пытался сгладить углы в весьма непродуманной лжи. Мин посмотрел на парня, который не шевелился в его руках, и лишь расширенные зрачки выдавали чужое возмущение. Он решил, что показал достаточно, поэтому выпустил Лайта из обременительной для обоих хватки.
– Не могу поверить… Ты гей?
Лайт почему-то наклонился и стал собирать содержимое ее сумочки обратно, после чего осторожно вернул ту. Нана схватилась за сумку, не выражая и намека на признательность. Такие люди не говорят «спасибо». Ей всегда подавали, приносили, ублажали. Она даже не осознала, что сейчас не была окружена никем из обслуживающего персонала, поэтому люди могли помочь ей лишь по своему желанию, а не по долгу.
– Теперь понимаешь. Тебе все же лучше вернуться домой. Мы поговорим позже, если тебе это еще нужно, – подытожил Мин.
Нана вздернула подбородок, окинув их испепеляющим взглядом, и, прежде чем повернуться на каблуках, высказала несколько совсем нелестных реплик в адрес придуманной им ориентации.
Сегодняшний день длился вечно и продолжал становиться все хуже и хуже. После этой сцены хотелось позвонить Маре и сказать, что все, с него хватит! Теперь пришлось даже геем прикинуться, чтобы спастись. Хотя это было не самая ужасная ложь в его жизни. По сути, данные слова ничего не значили для него и даже оскорблением в его глазах не считались. Чем это хуже, чем быть вечным сожалением? Ведь Мин лгал себе ежедневно, просыпаясь и пытаясь прожить очередной день. Ложь на протяжении десяти лет тенью преследовала его на каждом шагу.
– Эй, нужно обработать порез, – прозвучал голос стоящего рядом парня. Мин, как и прежде в кабинете отца, прикрыл глаза, выдохнул и только после этого посмотрел в сторону Лайта.
– То, что тут произошло, – ты ничего не видел, – он обвел парковку рукой, голос звучал резко и беспощадно.
Парень покорно кивнул, и Мин сел в машину, а посмотрев в зеркало в салоне, выматерился. Царапина, оставленная Наной, оказалось куда глубже, чем он предполагал. Лайт сел на соседнее переднее сидение, прежде чем он сказал тому проваливать на заднее.
– Нужно обработать, – повторил Лайт, как попугай, и вытащил из небольшой сумки все необходимое. Нет, Мин представлял, что доктора должны быть всегда готовы, но видеть, как этот выглядящий едва совершеннолетним мальчишка собирается помочь ему казалось до нелепости абсурдным.
– Все студентики-медики
