семья достаточно знатна, хоть и подобное обстоятельство не дает привычных для знати преимуществ. Мой предок, Амит Ланарь был одним из ближайших союзников Последователя. Именно он стоял за созданием Церкви Последователя и написанием священных книг, посвященных жизни основателя Алуи. Последователь не хотел становиться основой культа, но после смерти возразить уже не мог. Амит Ланарь стал одним из первых адептов церкви, а затем и одним из первых Владык. Именно благодаря ему самый высокий пост в нашей религии требовал прошлого воина. Церковь основана в честь воина, и управлять ей должен воин, благо мой предок имел такой опыт. Далее, мой род успешно утвердился на высоких постах вплоть до моего деда.
Амит вдруг рассмеялся:
– Мой род никогда не славился праведниками. Мы влияли на политику, мы не смиряли плоть и любили роскошь. И мой ненаглядный дедушка совсем не подходил на роль священнослужителя. Используя сан, он начал воровать не абы что, а целые виноградники, пользуя церковным авторитетом и отбирая их у мелкой знати, и продавать свое вино. Церковь закрывала на это глаза, но король в какой-то миг поняв, что мой предприимчивый дед диктует цены на вино по всей Алуе решил все прекратить. А церковь, также со времен Последователя подчинена королевской власти. Иначе и быть не могло ведь первым королем стал Последователь. Так вот, король Нуриан Старый, в то время, правда, еще молодой, подверг наш род публичной критике, забрал все имущество в пользу короны и запретил занимать церковные должности. Так что, род из которого я происхожу не только славен, но и в каком-то смысле очень грешен. Хотя слово «человечен» здесь подходит даже больше.
Амит пожал плечами:
– Впрочем, Нуриан Старый прославился своей отходчивостью. Поэтому, когда мой дядя, истинный праведник, организовал несколько приютов и больниц, неся слово Создателя, его приняли в церковь. Отец мой святым не был, решил спиться досмерти. Я же…
Глаза Амита вдруг засверкали:
– C самого раннего детства я очаровался турнирами! Они проходили совершенно по-разному – и конные бои на пиках, и на мечах, и на булавах, и все мне чудовищно нравилось. Поэтому, я избрал путь воина. Мой отец в то время бороздил канавы столицы и готовился к бесславной смерти, но это желание поддержал дядя, которому как раз отсутствие ратной подготовки мешало занять Святой Престол. Всю юность я наблюдал за Сэром Цвайсом, самым славным из всех турнирных бойцов. Он выиграл восемь турниров подряд! Веселое время!
– Турниры уничтожали казну Алуи похлеще некоторых войн, – безразлично заметил Клаур.
– Ай, – отмахнулся Амит, – ты прав, но деньги ничто. За деньги мы покупаем эмоции, и что может быть лучше старого доброго турнира! Это лучшее развлечение в мире. Момент, когда ты без мыслей и эмоций сражаешься против соперника позволяет тебе отбросить вещи, которые тревожат, дергают, отбросить личность, грехи, добродетели, впервые за жизнь оказавшись чистым как лист. Остается только испытание самого себя, лучшее что может быть. И испытание честно и благородно, в отличие от прочего в нашей жизни. Вот что я испытываю в любом сражении.
– Чересчур
