Глеба, пробудился: «А если она не любит белые розы? А любит цвета слоновой кости или пурпурные. Вообще не любит розы? Вообще не любит цветов? Ведь в саду у неё их я не заметил. Триста лет! Все цветы мне надоели… “Да” и “нет” не говорите… Я бы вообще устал жить…»
…Мона ожидала его в своей машине на том «пятачке» перед крутым подъёмом.
– Оставьте здесь свою машину и пересядьте ко мне. Спасибо! Как ни странно – цветы я всё ещё люблю. Высаживать и ухаживать – нет, а когда дарят – очень! Только люблю больше белые лилии. Нет… наврала, я выращиваю крокусы! Они первыми появляются в начале апреля… благодаря животворящей росе!
Глеб не обратил внимания на последнюю фразу Моны, потому что был всецело занят беззастенчивым разглядыванием наряда женщины. Стиль начала двадцатого века. Паричок пепельного цвета, на нём широкая чёрная лента, низко повязанная на лбу и украшенная серебряным бисером и золотыми нитями. Шёлковое свободное платье, ниспадающее с оголённых плеч. На шее ожерелье из изумрудов. На руках, пальцах и запястьях тоже бриллианты, рубины, сапфиры…
«Чудачка… Хвастуша… Хотя всё это смотрится гармонично на ней, повседневно… привычно», – подумал Глеб.
Глеб галантно развёл в восхищении руками и поднял большие пальцы. «Чёрт! Она же графиня, любит и привыкла к иным формам высказывания мужского восторга».
– Да, Глеб, я люблю это время… Эти пятьдесят лет моей жизни – моей и моей сестры Даниэлы – были самыми счастливыми для нас.
– Извините… я опять… не понял… Какое время? – Глебу реально было и будет, наверное, ещё долго, трудно «въезжать» в «жизнь – эпохи».
– Скажем, с одна тысяча восемьсот девяностого до одна тысяча девятьсот сорокового. Чудесная мода: шляпы, шарфики, длинные мундштуки, перья, шелка. А какой взрыв новых талантов, новых идей, технологий… Проходите, пожалуйста. Вход в дом с обратной стороны. Она шла величественно-грациозно на высоких каблуках, ни разу не промахнувшись в щели брусчатки. У крылечка – два мраморных льва, отреставрированные. На груди скульптур такие же гербы, как на портсигарах. Родовые? Глеб показал пальцем на гербы и поднял вверх брови.
– Да, наш герб. И это наш дом. Мой и сестры. А был отца и маман. Мы перестроили этот замок в семидесятых девятнадцатого века. В нём подолгу никто не жил. Поэтому главная, парадная часть замка в запустении. А задняя, жилая, отстроена недавно в современном дизайне. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Гость поднимался вслед за хозяйкой на высокое крыльцо. По пути он отметил не только пару красивых вазонов, украшающих вход в дом, но и пару прелестных женских голеней в ажурных чулках.
– Слева ванная комната, впереди – гостиная. Там и поужинаем. Не обессудьте, сегодня готовили на скорую руку, – сказала хозяйка виновато-очаровательным тоном.
Полет и Колет, не привыкшие к гостям, настороженно лаяли под столом, вытянув мордочки и пофыркивая.
Глеб Сергеевич зашёл умыть руки.
– Ого! – вскликнул Глеб. – Здорово! У вас в ванной
