мужчины и отправлюсь спать в свою, пусть невероятно мягкую и удобную, но пустую постель, я могу рассчитывать на то, что завтра мы снова встретимся и продолжим это дело вместе?
– Иными словами, ты просишь эксклюзивных прав на мою историю?
– Твою историю? – она фальшиво рассмеялась. – Что не говори, Клиф, а мания величия, присущая всем добившимся успеха творцам, не обошла тебя стороной. Вот только, если я правильно все поняла, эта история Яркого, и ты стал ее участником не слишком давно.
– Однако стал, и какая мне отведена в ней роль, мы еще поглядим.
– По мелочам, как я погляжу, ты не размениваешься. Если роль, то главная, не так ли?
– Может и так. Но что-то мне подсказывает, что и ты не пожелаешь остаться эпизодическим персонажем, Ника Томас. Не остановишься, пока не дойдешь до конца и не разгадаешь все секреты. И если я не позволю ходить со мной, ты станешь ходить следом.
– Не хотелось бы, но да, если понадобится, Клиф, я стану твоей тенью, и поверь, от меня будет не так-то просто избавиться.
– Тогда, боюсь, у меня просто нет выбора.
– Я приду к тебе утром, идет?
– Только не слишком рано. Как и любой зазнавшийся мастер пера и чернил, я люблю поспать до обеда.
На этот раз уже Ника Томас не улыбнулась моей шутке, ее лицо выражало крайнюю серьезность.
– Пообещай, что не сбежишь сразу, едва я выйду за порог, и мне не придется тебя разыскивать по всему материку. Я ведь найду всюду, ты же знаешь.
При этих словах она прикоснулась рукой к своей шее, напоминая, что маленький голубой камешек висит там и не дремлет.
– Обещаю, – ответил я.
– Прекрасно, – Ника снова расплылась в улыбке.
– Пока, Яркий, – она погладила сонного зверя по голове. – Скоро увидимся.
Я проводил Нику до двери, где, обернувшись, девушка произнесла:
– Приятных снов, Клиф, надеюсь, я приснюсь тебя этой ночью.
– Надеюсь, что нет, – отрезал я.
– Ах… Клиф. У тебя ледяное сердце, – воскликнула она шутливо и спешно пошла прочь, стуча каблуками по деревянной лестнице.
Только когда Ника была уже где-то между вторым и первым этажом, я поймал себя на том, что все еще стою в дверях своей квартиры, глядя в темноту лестницы, в которую удалилась говорливая журналистка. И тут же пришло еще одно откровение – оказывается, я улыбался. Стоял там, с дверью нараспашку, и улыбался как дурак.
«Да что со мной происходит?»
Я тут же стер улыбку со своего лица и захлопнул дверь.
Без приёма вечерней ванны я отправился в спальню. Собирался узнать у Яркого, хочет ли он есть, но тот уже мирно сопел на диванчике. Маленький белый комочек излучал спокойствие и умиротворение, и я ощутил небольшой прилив гордости за то, что отыскал его, принес домой, подарил ему это спокойствие, пусть оно, возможно,
