наверное, и выжила. Её отец занимал командную должность в очень секретном боевом подразделении ГРУ. Дома его практически никогда не бывало. Мама была молодой, красивой и такая жизнь ей вскоре надоела. Однажды она просто ушла и не вернулась, забрав свои документы, чемоданы с одеждой и драгоценности. Оставила майору Суходольскому лишь полуторагодовалую дочь, отказ от её воспитания и копию заявления на развод. Горевал отец или нет, Йоле не помнила, ровно, как и лица мамы. Все свои фотографии она забрала с собой или уничтожила.
Суходольский отвёз крошечную дочку в свой родной город к своей матери и уехал в очередную командировку. Дочь он очень любил и приезжал при малейшей возможности, хоть на несколько часов. Пытался уговорить Иоланду Карловну переехать с Йоле в Москву, не получилось. Бабушка категорически отказалась, заявив, что ненавидит этот сумасшедший муравейник, хоть родилась и выросла там. Привозил подарки, ходил с ней гулять, а потом опять надолго пропадал. По документам её звали Елена, но отец и она сама терпеть не могли это имя, данное матерью, однако менять не захотела при получении паспорта. Девочка росла как две капли воды похожей на маму отца – бабушку Иоланду, Йоле. Такая же миниатюрная и белокожая, с копной золотых волос и изумрудными глазами. Иоландой бабушку назвал прадед, потомок викингов из Норвегии. До революции его отца, прапрадеда Лены, каким-то ветром занесло в Россию, да тут и остался, мечтая до самой кончины, вернуться на родину. Поэтому после смерти Иоланды осталась маленькая Йоле, Фиалка.
Папа, проведя три месяца с Йоле после ранения и смерти бабушки, забрал дочь обратно в Москву. Решив, что так будет лучше, женился во второй раз. Оксана была очаровательной хохотушкой с обаятельными ямочками на румяных щёчках. В присутствии папы. Когда он уезжал, то предпочитала падчерицу не замечать вообще, что Йоле гораздо больше устраивало, чем показная забота при отце. Оксана могла по несколько дней не появляться дома, но хоть ухажёров не водила, а гуляла на стороне. Естественно, Йоле отца не ставила в известность. Взрослые дела – это для взрослых, тем более папа был самым умным. Если ничего не спрашивал, то значит так нужно.
В десять лет Йоле могла и борщ сварить, и бельё выстирать, и продукты закупить. Она уже не обращала внимания на жалостливые взгляды учителей, бабушек-соседок, издёвки одноклассниц и прочую мелочь. Мышка уже привыкла быть самой мелкой по росту и возрасту, ведь в первый класс пошла в шесть лет. И подумаешь, что нет мамы! У полкласса нет отцов, а в представлении маленькой Йоле – это гораздо хуже. Девчонки отпускали шуточки по поводу её маленького роста, по поводу полного отсутствия вкуса в одежде, но списать просили постоянно. Мальчишки же почему-то воспринимали за «своего парня», а не за девчонку. И Йоле это устраивало. Главным для неё было, чтобы не доставали, а мальчишки часто и от девчонок защищали, и рюкзак донести помогали, с ними было проще. А потом дружно списывали домашние работы и контрольные. Когда Йоле исполнилось двенадцать лет, Яна Владиленовича привезли с тяжёлой контузией и осколочными ранениями, из командировки на Ближний Восток. Почти год он провёл в больнице и реабилитационном центре, но на прежнюю службу вернуться уже не смог. От преподавательской
