что познакомилась с Фросей и ещё видит в ней лишь подругу по литературным поискам. Это было, как полёт над облаками. Но лишь на краткое мгновение. Молодость была надёжно погребена под тоннами песка времени. Наталья снова была в Токио, в осеннем парке и снова прижималась спиной к голому клёну. Иван снова неотрывно смотрел на неё, но теперь на его лице было выражение. Он хотел её. Это не была похоть – так измученный жаждой смотрит на глыбу льда. Алданин приказал:
– Поцелуй меня.
Наталья бросила отчаянный взгляд на огромный мир, открывавшийся за пределами того тесного пространства, в котором она ныне прибывала. Этой птичьей клетки между недомёртвым деревом и недоживым человеком. Она попыталась оттолкнуть Ивана, но это завершилось ничем. Тогда Наталья дала ему пощёчину. Алданин едва дёрнулся, но даже взгляд не отвёл.
– Поцелуй меня.
– Ты не Фрося. Твой поцелуй не оживит её ни на мгновение! А от себя самой я убегаю так упорно не для того, чтобы ты пришёл и заставил меня собою быть!
– Ты бред несёшь, Наташа. Поцелуй меня.
– Отпусти!
Наталья снова попыталась оттолкнуть Ивана и на этот раз ей это удалось. Получив немного пространства, она резко нагнулась и почти сразу смогла нашарить пистолет в листве. Алданин уже снова был совсем рядом, и Наталья вновь приставила пистолет к его виску. Он, как и в прошлый раз, закрыл глаза и глубоко вздохнул, понимая, что, возможно, больше ему дышать не доведётся. Смерти от её руки Иван жаждал почти так же сильно, как и поцелуя. Наташа почти нажала на крючок, она уже представила в уме, как звучит выстрел, но представила она и этот поцелуй. Эта фантазия была не менее причудливой и странной, но Наталья к собственной досаде захотела в ней оказаться. Из двух фантазий она выбрала ту, которая не требовала ничьей смерти.
Иван больше не держал её, но она больше не хотела вырваться. Наталья ощущала спиной неровную поверхность древесного ствола. Теперь не чувство страха, а Иван Алданин прижимал её к сырой коре. Наташе показалось, что лицо её стало раскалённым, как чугун в домне, утратило свою форму и растеклось. В её голове заиграло злое фортепиано. Уже очень много лет Наталья не чувствовала себя настолько восхитительно слабой в чужих руках.
А потом всё внезапно прекратилось. Иван стоял всего в двух шагах от неё, но казалось, удалялся с каждым мгновением. Его лицо вновь было непроницаемо и безразлично, что вновь казалось Наталье признаком лютой ненависти.
– Простите меня, Наталья Константиновна, не стоит нам этого делать. Я бы сказал, что нам не стоит видеться вовсе, но это, судя по всему, не очень-то возможно.
Наталье нечего было на это ответить. Она посмотрела на свою правую руку и не нашла там пистолета, впрочем, Иван тут же передал его ей. После этого он отошёл теперь уже на пять шагов, посмотрел на небо, шумно вдохнул и произнёс:
– Кажется, ночь будет прохладной… Вам далеко до дома, Наталья Константиновна?
– Очень.
