она поделилась с Джо… Но сестра с подачи Линетт устроилась вожатой в лагерь «Тануга» на Верхнем полуострове озера Мичиган. Через три дня после окончания школы Джо сложила вещи в спортивную сумку и села в автобус. К тому же Бетти не могла не заметить, с какой поспешностью Сара схватила со стола первые десять долларов, заработанные у дяди Мэла. Семья отчаянно нуждалась в деньгах. Бетти хотела написать Джо, только что та могла бы сделать, находясь в двухстах милях от дома? Пойти к директору и сказать: «Извините, мне срочно нужно домой, потому что мой дядя обнимает мою сестру»?
Все лето каждую среду Бетти возила ложкой в миске с хлопьями, ожидая, пока они превратятся в кашу. Если бы она сказала, что не голодна, у Сары возникли бы вопросы. Мать убегала на работу, и Бетти оставалась дома одна. Она занималась стиркой, мыла полы, размораживала продукты на ужин. Она пылесосила, стирала пыль с мебели и складывала вещи, которые вовсе не надо было складывать, не в силах заполнить томительные часы, отделявшие ее от поездки к дяде Мэлу.
Каждую неделю Бетти приезжала к четырем. Тетя Шерли впускала ее в дом и поручала какое-нибудь дело по хозяйству, занимавшее не более получаса. Бетти высыпала на пол ящики с игрушками, отбирала сломанные и старые; снимала с полки в кухне или в столовой тарелки, мыла их, вытирала пыль с полки, сушила тарелки и ставила на место. Закончив работу, она сидела в прохладной гостиной у телевизора одна, потому что дети в то время отдыхали в лагере. Бабушку она тоже ни разу не видела. «Элки неважно себя чувствует», – сообщила Шерли в тот единственный раз, когда Бетти спросила. Она ждала, не глядя на экран, и вся сжималась при звуке открывающейся двери гаража и наигранно веселого приветствия дяди Мэла. С третьей недели он стал проезжать мимо пустого дома Кауфманов на Альгамбра-стрит и останавливаться в самом конце квартала. Сначала он просто обнимал Бетти, с июля стал усаживать ее к себе на колени. Она закрывала глаза и потихоньку дышала ртом, чтобы не чувствовать дядиного зловонного дыхания, от которого потели стекла в салоне, и его руки блуждали по ее груди, бедрам и ягодицам, то щипая, то тиская. Еще хуже становилось, когда посреди омерзительного сюсюканья он заговаривал об ее отце. «Бедная сиротка Бетти, ты скучаешь по папочке? Похоже, бедняжка Бетти очень-очень скучает!» Дядя Мэл раскачивался все быстрее и быстрее, обдавая шею девочки вонючим дыханием, прижимался так сильно, что ей становилось больно, содрогался и тяжко выдыхал, затем отдавал деньги и отпускал ее.
Бетти выбиралась из машины и мчалась домой сквозь вечерние сумерки, сквозь запахи барбекю и свежескошенной травы. Крутилась, разбрызгивая воду, поливальная установка на лужайке Штейнов, хлопали дверцы машин, смеялись или спорили дети, мамы звали их ужинать. Совсем другой мир, потерянный рай, похожий на все предыдущие летние каникулы, когда отец Бетти был еще жив. Девочки Дубински играли в классики, мальчики Штейны бежали домой кушать. Энди Симоно, младший братишка ее подруги Барбары, проезжал мимо
