обувь. Джозеф не хотел вызывать у нее неловкость, желая, чтобы она чувствовала себя как дома.
– Не вставай, – сказал он, хотя она уже стояла. – Пожалуйста, садись.
Она неуверенно присела. Ее книга была закрыта, зажимая заложенный между страниц палец. Она следила, как Джозеф оглядывает комнату, будто исследует ее впервые. Неужели он и правда не замечал, как темно тут было по ночам?
– В светильнике нет лампочки? – спросил он.
Анна заглянула под абажур и покачала головой.
– Нет, все в порядке.
– Тут темно. Недостаточно света для чтения.
Анна снова посмотрела на светильник, затем на книгу в своей руке.
– Мне хватает.
Джозеф дал себе зарок присмотреть другой светильник, с лампочкой поярче.
Комната была довольно большой. У одной стены стояли две латунные кровати, которые разделял прикроватный столик, принадлежавший еще матери Эстер. Еще было два комода, ни один из которых не отличался особым качеством. На них располагались всякие безделушки – калейдоскоп, который Джозеф подарил Фанни, когда она уже стала слишком взрослой, чтобы с ним играть, и кубок показательного заплыва, который Флоренс оставила тут, когда они съехали с квартиры прошлым летом.
Он начал открывать ящики комода Флоренс и вдруг подумал, что должен объясниться по этому поводу с Анной.
– Я ищу адрес Билла Берджесса, – сказал он.
Она положила книгу на столик, подошла к комоду и включила другую лампу, которая давала света еще меньше, чем прикроватный светильник.
– Билл Берджесс – это ее тренер? – спросила она.
– Во Франции, да. Или, возможно, в Англии.
– Я не видела записной книжки.
– Я подумал, возможно, он есть в ее письмах. Или в том плавательном дневнике, который она вела. С голубой обложкой.
– Он здесь, – сказала она, подводя его к столику. Она открыла ящик, позволяя висячей части латунной ручки качнуться и клацнуть о дерево, затем отступила в сторону и села на свою постель. – Я не видела писем. Могла она оставить их в колледже?
Джозеф едва не разрыдался при виде голубой книжечки. Вся энергия, все надежды его дочери на будущее, которым не суждено было сбыться. Он взял дневник и сел на постель Флоренс напротив Анны. Буквы на обложке стерлись с тех пор, как он видел книжку в последний раз. Он провел пальцами по тем, что еще были заметны, «Заплыв Флоренс Адлер».
Он медленно перевернул первые несколько страниц, вчитываясь в каждое слово. Запись за июль сообщала, что она заменила завтрак с тоста на банан. «Такое чувство, что я могла плыть вечно», – и ему пришлось остановиться. Он не мог продолжать так, только не перед Анной.
– Вот, – сказал он, протягивая ей книжечку. – Не посмотришь? Я ищу только его адрес. Чтобы написать. Сообщить, что она…
Анна кивнула, открыла книжку и начала листать страницы.
