мать – дети называются единоутробными, а если отец – единокровными.
– Но у него другая фамилия, отчество. Ты – Зевеева, он – Рыбаков.
– Дана не стала записывать его на отца. К тому же, она почти сразу вышла замуж, и отец дал согласие, чтобы ее муж записал ребенка на себя.
– Почему ты мне никогда об этом не говорила? – Божена тяжело опустилась на стул около раскрытого окна.
На кухню заглянул ученик Фани.
– Фаина Султановна, – почтительно обратился он к ней. Гости ждут краба.
– Сейчас принесу! – Фаня встала и вытолкала бойфренда за дверь. Достала из шкафа большое фарфоровое блюдо и, с трудом вытащив огромного краба, – в холодильнике ради гиганта пришлось снять две полки – водрузила морского красавца на блюдо животом вверх.
– Ужасно! – сказала Божена. Не понятно, к чему относились ее слова – то ли к ситуации с Леней, то ли к крабу, беспомощно раскинувшему свои конечности на огромной фарфоровой тарелке.
Когда Фаина вышла за подмогой, чтобы доставить гвоздь программы к столу, Божена достала из ее пачки сигарету и закурила, хотя не делала этого со второго курса колледжа, когда начались проблемы с голосом.
– Это из-меня! – сказала она вернувшейся Фаине, вспомнив ссору с Леонидом у решетки Летнего сада. Тогда он сравнил ее лицо со страшным лицом горгульи.
Вслед за Фаней на кухню вошли два качка, готовые нести блюдо дня гостям. Божена после таких известий не смогла принимать участия в общем веселье. Пошла в выделенную им с Надей комнату, легла на диван и стала слушать любимую аудиокнигу. Она случайно включила на главе, когда Мария Каллас прокляла Аристотеля Онассиса, бросившего ее ради Жаклин Кеннеди.
В воскресенье оказалось, что Василий позвал Надю на утренний спектакль в Музыкальный театр. Вчера, перед праздничным застольем у Фани, Божена и Надя навестили семью Божены, вручили подарки, потютюшкали хорошенькую «кудряшку Сью». Сегодня их ждал мамин рассольник.
– Какой спектакль? – спросила подругу Божена.
– «Кот в сапогах».
– Василий сегодня играет? – понимающе улыбнулась Божена.
– Да, – засмущалась Надя. На вечерний спектакль уже не получится, ведь у нас поезд.
– Конечно, сходи! У Васи прекрасный баритон! Я тебя провожу. Тут недалеко.
– Может, вместе?
– Нет, что ты! Семья – это святое!
Божена проводила подругу до театра, по пути рассказывая ей о местных достопримечательностях центральной улицы города.
– Улица названа в честь графа Муравьева-Амурского, генерал-губернатора, одного из основателей города. Но театр стоит на непереименованной части улицы. Здесь – еще Карла Маркса! – Божена пыталась говорить весело, но мысли о Лене не оставляли ее.
– Боженочка, ты что сегодня такая? Ревнуешь? – Надя уже знала, что та в юности нравилась Василию.
– Что ты, Надя! Нисколько! Тебе показалось. Грустно уезжать, вот и все…
– Вася ведь ухаживал
