style="font-size:15px;"> Настенные часы в виде кошачьей морды уныло опустили усы. Половина четвертого. Валерка придет не раньше чем через полтора часа. Лада не выдержала и закричала с предательскими слезами в голосе:
– Как вам не стыдно мусорить, это безобразие!
Всегда не любила рыбу, а сейчас просто ненавидела. Старик же невозмутимо улыбался.
– Ох уж эти бабы! Одни капризы да истерики! Подумаешь, рыба ей не нравится! Не ешь! Я уже не в том возрасте, чтоб c вашей сестрой заигрывать.
Лада горько пожалела о том, что не умеет неистово и самозабвенно ругаться. Не получается – и всё тут. Слишком много думает, спонтанности нет. Выходит жалко, как у обессилевшего ребенка. Валера всегда смягчался в такие минуты. Прижимал к себе, большой и сильный. Настоящий слоненок. Она тотчас разозлилась на себя за нежность к мужу: ведь это он во всём виноват; родственные чувства, видите ли, взыграли ни с того ни с сего! Еще раз взглянула на старика, сосредоточенно жующего рыбу беззубым ртом, и ринулась в ванную.
Лада очень долго мыла руки, несколько раз намыливала, взбивала пену. Точно хотела избавиться от запаха рыбы, затхлости, грязи и зла. Какое может быть зло?! Всё это мистика, заигравшееся воображение. Вытерла слёзы, умылась; ее лицо без косметики выглядело до смешного детским: вздернутый носик, большие глаза: прямо Алиса из мультика. А ведь ей уже двадцать пять – совсем взрослая. Выключила кран. Ворвался детский писк и впервые принес облегчение. Обычно, что греха таить, когда слышала, всё внутри сжималось: опять впереди марафон, конец передышке.
Лада подбежала к кроватке, подхватила малыша, прижав к груди. Маленький, хрупкий, беспомощный… Смотрит радостно, внимательно, взгляд уже научился удерживать… Он улыбнулся, неумело растягивая губки.
– Артошка, Артемий! Солнышко мое!
Тут за спиной проскрежетал кашель.
– Дай правнука-то подержать! – Старик протянул свои корявые руки.
– Ты не бойся, я руки сполоснул после рыбы.
– Вы, должно быть, простужены, заразите ребенка.
– Ну, это ты загнула, Ладка! – отрезал дед. – Никакая хворь меня со времен войны не берёт. А кашель – это от курева.
– Ну ладно, только на минуточку! – Ладе почему-то стало тревожно: будто навсегда забирали ее маленького птенчика.
Глава 2
Всё не так. Назад в прошлое
Пётр Константинович отдал Ладе младенца в голубых бархатных ползунках, подумав неприязненно: «Чистенький, сытый и пахнет как-то не так, как должны пахнуть дети. И это единственное, что я оставил после себя». Почему-то внука Валерия он не брал в расчет.
Слишком уж всё здесь его раздражало: и душная от обилия финтифлюшек квартира, и эта глупая заносчивая девка.
– Пойду пройдусь, – бросил он в сторону Лады.
Невестка с ребенком на руках стояла отвернувшись и будто не слышала. Еле передвигая ноги, он спустился по лестнице, добрался до ближайшей скамейки во дворе, осторожно
