разделяющая посёлок Болдарая от Усть-Двинска. Усть-Двинск был закрытой территорией и потому не все автобусы шли через мост, где даже знак был установлен с надписью «Стой! Запретная зона». Как нам говорили, этот запрещающий знак был поводом для задержания подозреваемых в шпионаже зарубежных или завербованных для работы на чужую разведку граждан.
Я вошёл в душный автобус и, из-за того, что на остановке собралось к этому времени много пассажиров, больше из-за вежливости, я стоял, держась за поручень и обильно обливался потом. В шерстяной голландке было очень жарко. Меня развозило и развозило от выпитого и жары.
С облегчением вышел на воздух справа от моста. Стерев пот со лба, надвинул беску на затылок, собрался подниматься на мост. Но, не тут-то было. Я даже и подумать не мог, что опасность меня будет подстерегать не при переходе через КПП части, а уже здесь из-за того, что в 100 метрах отсюда была расположена комендатура, видимо по тем же соображениям границы «запретной зоны» о которой я сказал выше.
Меня окликнул начальник патруля, прапорщик, в морской форме, заметив изначально мои, уж очень широкие брюки клёш со вставными клиньями и бескозырку, одетую не по правилам ношения одежды, во вторую очередь:
– Матрос, подойдите сюда.
Я поправил бескозырку и направился к патрулю, находящемся от меня в пяти шагах. И как я их сразу не заметил?
– Старшина первой статьи Иващенко. Прибыл из отпуску. Следую в расположение части, – представился я, немного сбиваясь.
Но прапорщика смутила не это даже, а то, что я приставил руку к бескозырке, а в руке на большом пальце, как на крючке висела авоська с канистрой.
– Это что такое? – спросил начальник патруля.
– Что? – не понимал я, пока не опустил руку и авоська с фляжкой не выскользнула из рук к ногам.
– Что это, старшина?
– Вода! – уверенно, насколько можно было ответил я.
– Разрешите, – попросил прапорщик, протягивая руку за поднятой мной фляжкой.
Я молча передал ему то, что он просил. А тот, медленно открутил и так же медленно, боясь, как кипятка из чайника или того, что из фляжки, как из лампы вылетит Джим. Вдохнув запах из нагретой тары, которую даже немного раздуло от нагрева, скривился, как девушка, которая хочет произвести на молодого человека впечатление совсем скромной, непьющей, невинной, как утренняя роса девушки.
Небось «шило» глушит и не кривится, а тут…, – подумал я.
– Пройдёмте с нами! – приказал начальник патруля.
И меня повели в комендатуру. А оставалось-то всего, максимум, пятьсот метров и я в расположении части. Не судьба. Опять, не судьба. Но обидно же, правда?! «Почему автобус не поехал через мост?» – не выходило у меня из тупо соображающей головы.
Глава III. Суд, да дело
В комендатуре у меня взял показания дежурный по комендатуре капитан. Составил опись изъятых вещей, а я по наивности и от того,
