всколыхнуться душой, узнав, что те, кто руководил подавлением мятежа, чуть не поголовно оказались врагами и понесли суровое наказание, а раз так, стало быть, те, кого они подавляли… Звоню тут же в Москву, рассказываю Игорю Ивановичу Виноградову о пришедших в голову соображениях, слышу в ответ: «Диктуйте!»
– Я же звоню, чтобы посоветоваться, писать такой кусочек или уже поздно. Текста-то нет никакого.
– В час я отправляю текст в производство, до часа успеете, пойдет.
Смотрю на часы, половина одиннадцатого. Бросился бегом в студийную библиотеку, надо же хоть фамилии собрать – Путна, Дыбенко, Рухимович, Тухачевский… Четверть первого. Звоню в Москву.
– Игорь Иванович, вот так это выглядит, послушайте, пожалуйста…
– Диктуйте.
– Тут полстранички получилось, я прочитаю сначала.
– Диктуйте!
Это – «Новый мир», это Игорь Иванович Виноградов! Полный тёзка моего Дикштейна. Случайность?
– Теплым лучом надежды коснулась сердца Игоря Ивановича весть о том, что разом, шумно и показательно покатились головы тех, кто возглавлял штурм Кронштадта, кто вел полки и дивизии, расставлял орудия и зажигал сердца полуразутых и полураздетых бойцов – и т. д. Ну, как? – спрашиваю с надеждой услышать хотя бы пару слов. Пару слов и услышал.
– Успели. Пойдет.
Но для того, чтобы рукопись не только пошла, но и дошла до читателя, нужно было преодолеть еще одно, прямо скажем, незапланированное препятствие.
На дворе был как-никак восемьдесят седьмой год. Стоять перед партийными инстанциями «во фрунт», по крайней мере без команды, было уже как бы и не обязательно. Держась еще «в едином строю», многие позволяли себе стойку «вольно». Однако осторожный заместитель Сергея Павловича Залыгина посоветовал послать повесть о кронштадтском мятежнике, а отчасти и о самом мятеже, в Институт Маркса-Энгельса-Ленина, в тот самый институт, который я на страницах своего сочинения уличаю, мягко говоря, в недобросовестности, если не в жульничестве. Именно этим институтом подготовлена и выпущена многотомная «История гражданской войны», роскошное издание, куда не попал, даже не помянут Кронштадтский мятеж, представлявший, по известным словам Ленина, опасность большую, чем Деникин, Колчак и Врангель, вместе взятые. При этом «История», выпущенная ИМЭЛ, вовсе не ограничивается, положим, 20-м годом, нет, она включает Тамбовское восстание 21-го года и даже события 22-го года, а о Кронштадте ни слуху, ни духу. Вот к ним-то на отзыв, «чтобы не вкралась какая-нибудь неточность», и пошел текст с легкой руки многолетнего заместителя многих главных редакторов.
Виноградов был в ярости, я в растерянности, даже скорее это было чувство обреченности и неизбежности – ну, сколько может, в конце-то концов, везти! А вот Наталья Михайловна Долотова вовсе не была настроена трагически. «Ну что ж, это право заместителя главного редактора – подстраховаться… Будем искать решение».
И я еще раз увидел, что такое «Новый мир».
Здесь систему воспринимали не абстрактно, не теоретически, не лозунгово-политически, а
