будешь?
– Буду, буду, буду, только не бросай меня в терновый куст.
– Ладно, на травку, устроит? Иногда просто необходимо лечь на травку, чтобы почувствовать лето, – вдруг остановилась она посреди ночи.
– Чтобы почувствовать себя частью вселенной, – положил я гитару на землю и сел рядом.
В ночном воздухе пахло теплой травой, медом и молоком. Запахи полевых цветов смешались в одном хороводе и уводили куда-то в детство, в деревню, к бабушке, где я проводил свое огромное лето.
– Большой, – рассмеялась она, рухнув в мои объятия.
– Очень большой, – добавил я, поймав ее.
– Ты про меня?
– Про себя.
– Не будем о грустном, – поцеловала она меня.
– Не будем, – впился я в ее губы, а руки мои текли по ее телу. Ее звали Арина. Ей было двадцать на вид и двадцать на вкус, яркое, легкое, молодое вино, от которого трудно оторваться. Я познакомился с ней на одном из своих многочисленных концертов. После концерта она каким-то образом проникла в мою гримерку, а потом и в мою жизнь.
– Кстати, куда ты завтра собрался? – оторвалась от меня она.
– Как обычно, на гастроли.
– Надолго?
– Не знаю, пока на недельку.
Чтобы набрать воздуха для нового поцелуя, мы взяли передышку, откинулись на землю и уставились в небо.
– Разбираешься в звездах? Вот эта, яркая, как называется?
– Это не звезда, это планета. Звезды, они мерцают, а у планет свет постоянный, как у лампочки.
– Понятно! А эта?
– Звезду не помню, вроде созвездие Девы.
– Сразу видно, любитель женщин.
– Да, я люблю вас!.. Арина, – добавил я имя после паузы.
– Красиво и безответственно.
– Ну почему безответственно?
– Уходишь от ответа.
– Всё – чистая правда! Я люблю женщин, нет никаких исключений. Потому как только вас природа одарила такой грудью, такими бедрами, талией и таким теплом. И не надо этого скрывать. Я считаю, женщина должна оставаться женщиной, дышать, ходить, говорить, но как можно меньше вздыхать, как женщина… Всякое переутомление, усталость отрывает у нее по кусочкам женственность. И вот здесь самое время появиться мужчине! Взять на себя эту усталость, снять ее, как рукой, сильной верной рукой, – провел я своей рукой по темному небу.
После этого монолога, некоторое время мы лежали молча, в полной темноте на Земле, которая еще не остыла от дневного солнца. На высоте вытянутой руки над нами мерцали звезды. Они смотрели на нас, подмигивая холодными взглядами.
– Потрясающе, – выдохнула она.
– Кого бы попросить потрясти, чтобы увидеть, как падают звезды.
– Никогда не видела, как падают звезды?
– Нет, ни разу.
– Видимо, редко смотришь на небо. Ну, так что, потрясти?
– Может, не надо. А то такое начнется. Все выбегут, займут все полянки. Звезде будет некуда упасть.
– Хочешь сказать, неудобно будет целоваться.
