что ошибся в ней и уже нашел другую любовь. Коростылева молча поднялась на девятый этаж, переобулась у себя и зашла к нему в офис. Свидетели объяснения напряглись за компьютерами, и не зря. Минут десять по комнате летали бумага и другие расходные материалы, любовник вытерпел несколько оплеух и услышал множество новых оценок своих интимных пристрастий. Угомонилась оскорбленная женщина так же неожиданно, как и взбесилась.
– Зачем дебоширить в офисе? Ты в своем уме? – воскликнула я, когда она рассказала мне о происшествии.
– Если ты думаешь, что я буянила в состоянии аффекта, то ошибаешься. Унижение должно быть заслуженным и публичным, иначе это не работает.
– А если бы он тебе один на один сказал о разрыве? – не унималась я.
– Один на один и получил бы по морде, – спокойно ответила Наташка. – Тебя история Катьки со сволочной бабкой ничему не научила? Вспомни, Ариша.
Было дело. Наша подруга Екатерина, дочь двух профессоров, жена доктора наук и сама кандидат, год вежливо и настоятельно просила соседку не обзывать сына дебилом, идиотом, недомерком, уродом и пропащим хулиганом. Обещала бесплатную консультацию хорошего психолога, если у дамы возникают приступы ярости при виде ее ребенка. Мальчик умный, воспитанный, во дворе контактирует с ровесниками из приличных семей: мы с Наташкой с ним общаемся и точно это знаем. Но старуха ненавидела его тем сильнее, чем чаще и растеряннее мать пыталась доказать ей, что она обижает ангелочка, который изучает английский, китайский и углубленно физику с математикой. И поносила его исступленно и громко, стоило только увидеть.
Екатерина рассказала обо всем мужу и потребовала защиты. Но тот поднял руки, заранее сдаваясь: «Милая, я не в состоянии дискутировать на тему воспитания с малообразованным пожилым существом. Разберись с ней сама, как-нибудь по-женски. Это ваша единственная точка соприкосновения, но она есть. Ты же умная и тактичная, постарайся. Очень обяжешь». А сын плакал по ночам и выглядел одиноким и беззащитным. Екатерина была в отчаянии. Придумывала доводы, которые не могли не образумить вменяемого человека. Репетировала монологи, чтобы звучать и выглядеть убедительно. Но однажды, возвращаясь с заседания кафедры, услышала, как бабка заорала ее мальчику: «Опять носишься, пыль поднимаешь и вопишь громче всех, сучонок!» Тот всего лишь бежал к друзьям, окликая их по именам.
И тут с нашей ученой подругой что-то случилось. Она медленно подошла к длинной скамейке, на которой тесно расположилось несколько местных игуан. Во всяком случае, их бессмысленные глаза напоминали глаза рептилий. Направив указательный палец в грудь соседки, Екатерина четко произнесла:
– Если ты, гнусное чудовище, еще раз осмелишься хоть слово сказать моему ребенку, хоть взглянуть на него косо, пожалеешь. Маразматичка и дебилка. Я тебя предупредила.
Она успела заметить, как растерялась старуха, как все приятельницы отвели от нее взгляды и многие скривили губы в усмешках. Домой Екатерина ворвалась, чуть не плача. Она ненавидела и презирала себя. Опуститься
