живьем и тебя, и сына. Да еще и мужа слопают на десерт.
Екатерина продолжала себя терзать. Она была готова извиниться перед соседкой. Но от стыда не получалось выдавить из горла даже «здравствуйте». Проходила мимо, глядя в сторону. И не сразу заметила, что нападки на ребенка прекратились. Месяц, второй, третий он был беспечен и радовался жизни. На ее вопрос, не третируют ли его больше во дворе, рассмеялся:
– Нет, мамочка. Жаба переключилась на Юрку из третьего подъезда. Вчера его мать кричала ей с балкона: «За собой следи…» Дальше длинно и нецензурно.
Екатерина хотела потребовать, чтобы он не называл старушку жабой и не вздумал материться. Но почему-то не осуществила свое желание.
Меня не удивила профессорская дочка. Рано или поздно все жертвы хамов бывают вынуждены сопротивляться единственно понятным тем образом – тоже хамить. И обязательно перехамить, иначе только напрасно испачкаются. Многие, заткнув противника, входят во вкус. Эстеты. Их больше смущает не то, что пришлось отбиваться, а то, как неуклюже они это делали. Первый раз говорят о своей победе конфузливо, второй раз философски, мол, так устроена жизнь, а третий уже с гордостью: «Виртуозно я отбрила мерзавку». Потренируются на бабах, а потом и мерзавцам спуску не дают. Наша же Катька отнесла свой вынужденный триумф к постыдным деяниям, которые нельзя повторять. Хороший она человек. Потому и дружим.
А вот Наташка потрясла. Вывод, что унижать в ответ на унижение при всем честном народе надо быстро, в присутствии этого самого народа, и желательно с фейерверком, она сделала правильно. Но сознательно запустить фейерверк через десять минут после того, как тебя выставили скучной любовницей и дурой по жизни, дано не каждой. Не только я тогда оценила ее способности. Через пару дней после безобразного, в общем-то, инцидента Коростылеву вызвал начальник.
– Наталия Эдуардовна, успокоились?
– Если вы о разговоре с коллегой, то еще позавчера, как только закрыла за собой дверь третьего отдела.
– Не слишком жестко разговаривали?
– Противодействие должно равняться действию, иначе гармония мира нарушается. Меня оскорбили. Я ответила быстро, доходчиво и адекватно. Чтобы другим неповадно было. Мебель не ломала, мониторы не била. Финансового ущерба не нанесла.
– А как вы оцениваете другой ущерб? Допустим ли служебный роман? – сурово допытывался лысый шестидесятилетний мужчина.
– Ущерб морали и нравственности половозрелого коллектива? Я верю в его стойкость. В нашем холдинге подбор кадров осуществляется качественно, – позволила себе обаятельную улыбку Наташка. И посерьезнела: – Мы с моим бывшим теперь уже парнем работаем в разных сферах мелкими клерками. Вели себя корректно. В рабочее время не контактировали. Никто и не догадывался о наших отношениях, пока он не выступил с сольным номером в холле около лифта. И последнее. В моем контракте нет запрета на романы
