ее словам.
– Да-а, – придушенно протягиваю я, отчаянная от затопившей сердце неистовой тоски… тоски.
Счастливая она заводит разговор о спортивных увлечениях, подробно превознося свои достоинства о наивысших способностях в фигурном катании. Даниэль поддерживает выбранную тему и толкует о достижениях в плавании, которым он занимался в детстве и будучи подростком для себя предопределил, что в будущем займется разработкой идей по созданию удобной, безопасной одежды и необходимых аксессуаров для пловцов. Чем он сейчас и занимается в своей компании.
Я вожу вилкой по тарелке, не желая даже пробовать ничего. Меня воротит от того, как Джексон резко меняется в общении со мной при Белле и в ее отсутствии. Он бесится, что я встречаюсь с Даниэлем?
– Родная, почему не кушаешь? – спрашивает, обозревая меня, мой парень, решивший напомнить о себе.
Изучая странно-нежное выражение лица Даниэля, я нервно вспыхиваю. Зачем обращать внимание на меня при всех? Хочу ем, хочу не ем. Давно я не испытывала такого раздражения и одновременно печали, как сейчас. Но показывать истинный набор чувств при всех – не является необходимым, поэтому я с грустью отвечаю:
– Нет аппетита…
Прогулка с Джексоном была иллюзией. Я видела то, чего нет. Да и его отношение ко мне. Оно изменилось. Он безразличен ко мне и отчасти груб. Я уже не верю, что тот Джексон, которого я знала раньше вовсе существует. Проявленная в нашем пустом разговоре с его стороны жалость ко мне была исключительно для того, чтобы задобрить мою злость относительно прессы, из-за которой у меня возникли проблемы на работе.
– Милана бережёт фигуру, Даниэль! – подхватывает Джексон, находясь в отличном состоянии, не то, что я.
Мои предположения подтверждаются. Он разлюбил меня. Если так умело может издеваться.
– Мне тоже пора задуматься о своей фигуре, – изъявляет шуточно Белла. – Слишком много ем в последнее время, – со смешком продолжает она.
Только мне, да и Даниэлю, ни капельки не интересно об этом знать.
– Ты у меня и так тощая! – милым голосом бормочет Джексон.
«Он улыбается ей той улыбкой, которой раньше улыбался мне».
Я хватаю ртом воздух, совсем путаясь в происходящем. С меня хватит этого лицемерия. Всё. Сполна. Я не могу больше это слышать. К чему все это? Может, мне уйти?
– Извините, но я как-то нехорошо себя чувствую, – держась за голову, жалостливо говорю я. – Я лучше пойду домой.
– Что такое, милая? – взволнованно спохватывается Даниэль, но замечая, что я вру.
«Когда-то так меня называл Джексон», – пролетает мысль, отчего я напрочь ее прогоняю и резко встаю с места.
– Чувствую головную боль, хочется прилечь… – лгу почти убедительно я. – Извините. – Я покидаю их.
Джексон косится на меня недоумевающим видом. Белла радуется тому, что останется вдвоем с Джексоном и противно пищит:
