она отлучилась к соседям? – предположил Гарс и отправил Бена по окрестностям.
Хелин переступила порог своей временной (как она надеялась) обители. Если бы она действительно была средневековой барышней, путешествующей из Антверпена, она бы приехала не одна, а с личной служанкой. Та зажгла свечи у изголовья кровати и помогла бы госпоже с багажом. Спала бы она также в этой комнате, на узкой кроватке, выдвигающейся или ставящейся у пьедестала кровати хозяйки. Но горничной у Хелин не было. А единственная женщина в доме, Ханна, куда-то пропала, как будто мало было того, что все летит кувырком.
Новая спальня путешественницы была весьма тусклой – перегородка стены приходилась как раз на середину окна, выложенного толстыми зеленоватыми стеклами. Этого хватало на то, чтобы в пространство цедился сумрачный зеленый свет, но понять, что происходит на улице, было невозможно.
Хелин оглядела очертания стола, покрытого сукном, и стула с двумя подушками. Камин был девственно чист. Короткая кровать скрывалась за пологом на возвышении, а около нее приставили сундук с простеньким орнаментом на красной крышке. На стене была прибит гвоздь с вешалкой для одежды. В дальнем углу нишу занимали медный таз, кувшин с водой и пестро расшитое полотенце. Пол был из досок. Потолок представлял собой открытые деревянные балки.
Что ж, если кровать не кишела клопами, ее пристанище можно было объявлять одним из самых роскошных мест проживания в средневековой Гааге.
«Я как в тюрьме», – невольно пришло в голову девушке. Она бессильно опустилась на низкий стул и, несмотря на подушки, уперлась позвоночником в резной орнамент на спинке. Сколько ей здесь будет нужно скрываться? Будущее виделось не светлее, чем предметы в окружающем пространстве.
Первое время Хелин сидела неподвижно за столом, ожидая, что, может, вот-вот появится Гарс или хотя бы Бен с новостями. Потом она встала и принялась измерять шагами комнату. На кровать ложиться не хотелось, словно от того, ляжет она или нет, зависели шансы вернуться обратно. Она щепетильно перебирала каждый отдельный момент сегодняшней телепортации, пока ей не стало дурно. В воспоминаниях отдельной красной нитью вставали образы того, как Ян делает ей комплименты, тщательно изучает ее лицо, а затем легкими движениями руки покрывает линиями бумагу – и от невероятности этих простых событий ученую пробирал озноб. Но затем она вспоминала, чего ей стоила собственная выходка и раздражение к себе поднималось с новой силой.
Тряхнув головой, Хелин попыталась придумать себе занятие – и ничего не пришло в голову. Женский досуг XV века обычно составляло шитье и вышивание, а также контроль домашнего хозяйства. Небогатый выбор, который, к тому же, не давал забыться и сбежать от своих мыслей. Вздохнув, ученая не придумала ничего лучше, чем отправиться обратно к консулу, затем, чтобы узнать хоть какие-то новости, а заодно умолять одолжить ей любую книгу из его подпольной библиотеки.
Снаружи Хелин подметила, что в коридоре, без всякой на то причины, ее движения стали крадущимися и осторожными. «Господи, да я как маленькая», –
