принялся жадно целовать ее, и Алиенора немного расслабилась. Может быть, отношения между ними снова станут такими, какими были до Лиможа? Нет, она так не думала, но теперь поняла, что должна смирить негодование и позволить заново расцвести своим чувствам к Генри. Как они расцвели под натиском его ласк…
Когда в декабре они возвращались в Пуатье, на сердце у Алиеноры лежал камень. Генрих наконец-то собирался в Англию и весь горел от нетерпения.
– Я должен торопиться, – сказал он ей. – Остановлюсь по дороге в Руане, чтобы увидеться с моей матерью-императрицей. Ведь мать не пожалела затрат на это предприятие. И хочу обсудить с ней мои планы вторжения.
Алиенора вся закипела. Генри редко можно было заставить поговорить о его планах с женой. Он по-прежнему не скрывал своего мнения, что женщины не должны соваться в политику. Но для матери он собирался сделать исключение.
И, словно читая мысли жены, Генрих добавил:
– Пока я отсутствую, мать должна будет управлять Нормандией, и мне нужно многое с ней обсудить. Кроме того, она хорошо знает Англию. И короля Стефана.
– Ей ли не знать короля Стефана! – язвительно вскричала Алиенора.
– Не верь ты сплетням старых кумушек, – беззаботно ответил Генрих. – Впрочем, Стефан действительно питал к матери нежные чувства, хотя они и были врагами.
– Удивляюсь я твоей наивности! – Алиенора скорчила гримасу. Генрих посмотрел на нее похотливым взглядом.
– Не забывай, что ты говоришь о моей матери, – напомнил он. – Хотя она вполне на это способна. Могла бы съесть этого слабака на завтрак.
– Я бы хотела с ней познакомиться, – сказала Алиенора, которой вовсе не хотелось встречаться с Матильдой.
– Непременно познакомишься – дай только время, – ответил Генрих.
Безразличный тон мужа свидетельствовал о том, что он не видит никаких оснований для вражды между матерью и женой. Алиенора спрашивала себя, а известно ли Генри о ее короткой связи с его отцом. Он никогда не говорил об этом, и она, конечно, тоже не собиралась.
Быстрый, беспокойный ум Генри не стоял на месте.
– Анжу и Аквитанию я оставляю на тебя, – сказал он. – Знаю, ты будешь хорошо управлять обоими.
Это замечание удивило и тронуло Алиенору, она даже почувствовала укол совести за то, что несправедливо судила о Генри, а он на время своего отсутствия оставлял ей не только ее герцогство, но и собственное графство Анжу, владение его предков. Может быть, он пытается загладить свою вину…
Алиенора улыбнулась мужу, глаза ее засветились.
– Я тебя не подведу, мой господин, – пообещала она.
Алиенора проснулась рано утром. В спальне все еще было тепло, потому что на ночь оставили две жаровни. В их красноватом мерцании она видела Генри. Он лежал обнаженный на животе рядом с ней, ноги запутались в простыне. Сонным взглядом муж смотрел на нее, и его глаза светились такой редкой теперь нежностью.
– Ты не спишь, – прошептала Алиенора.
