сомневалась, что никогда и ни за что не полюбит Алиенору, не одобрит ее.
Когда Генрих наконец вернулся, весь двор был погружен в суматоху сборов – готовились к путешествию в Англию.
– Что тут происходит? – удивленно спросил он, входя в полдень в спальню Алиеноры.
Голова у герцога болела после ночных возлияний с баронами – праздновали его грядущее восшествие на престол – и страстного воссоединения с женой. Повсюду – на кровати, на табуретах, на столе, везде, где только можно, были навалены груды одежды, роскошные шелковые, льняные и шерстяные одеяния, большинство с богатой вышивкой, платья, блио, плащи, сорочки… Туда-сюда сновали краснощекие девицы, что-то засовывали в сундуки, что-то приносили и укладывали на свободные места.
– Мы собираемся.
Алиенора крутилась перед зеркалом в роскошной мантии, отороченной соболем. Генрих восторженными глазами смотрел на жену, стоя за ее спиной.
– Я смотрю, ты уже одета как королева, – галантно заметил он, потом отвел в сторону ее волосы и поцеловал в шею. – Мы с тобой красивая пара, правда? – добавил он, глядя на их отражение.
– Если бы ты взял на себя труд еще и одеваться как король, то мы бы стали очень красивой парой, – язвительно ответила Алиенора, выскальзывая из его объятий.
Она передала в руки Мамиллы мантию. Генрих уныло посмотрел на свою простую одежду – он редко надевал что-нибудь иное и облачался в герцогские одеяния, только если того требовали обстоятельства. Его костюм был чистым и хорошего качества, но кое-где залатан. Алиенора с удивлением узнала, что иногда Генрих сам брал в руки иглу.
– Почему ты не попросишь кого-нибудь из слуг сделать это? – спросила она, увидев его за шитьем. – Это неподходящее занятие для герцога Нормандии и Аквитании.
– Зачем просить, если я и сам могу, – ответил ей тогда Генрих.
В глубине души Алиенора восхищалась такой скромностью. Это делало его более понятным. Никакого фальшивого фасада.
Генрих рухнул на кровать, отодвинул в сторону кипу головных покрывал и принялся жевать яблоко.
– Не помни́ покрывала! – воскликнула Алиенора, бросившись на их спасение. – Торкери столько их подшивала и гладила, – укоризненно сказала она. – И убери грязные сапоги с кровати!
Хрустя яблоком, Генрих покорно подчинился.
– Сколько у тебя покрывал? – спросил он, оглядывая огромную кипу.
– Не сосчитать, – рассеянно ответила Алиенора. – Флорина и Файдида, мои туфли упакованы?
– Все четырнадцать пар, – ответила Флорина.
– И сорок два платья, – добавила Файдида.
– Сорок два?! – присвистнул Генрих. – Зачем тебе столько платьев?
– Я должна произвести хорошее впечатление на наших новых подданных, – ответила Алиенора.
– Они обвинят нас в излишней роскоши, – пробормотал он.
– Теплые
