вечно торчать мы здесь не можем. Я принял решение: мы отправляемся сегодня.
Моряк собирался снова возразить, когда неожиданно появилась королева Алиенора с выпирающим животом, закутанная в черную мантию с капюшоном.
– Нужно подышать свежим воздухом, – сказала она, подставляя лицо стихиям. Ее не пугали ни ветер, ни барабанящие по коже капли дождя. – Там зажгли столько жаровен, что я задыхаюсь у себя в комнате. Петронилла в особенности чувствительна к холоду. Господи, ну и погодка! – Преодолевая порывы ветра, Алиенора подошла к мужу, и тот обнял ее.
– Моя госпожа, шкипер не хочет плыть в Англию, – сказал он, – но я намерен бросить вызов стихиям и отправиться в путь.
– Это безумие, ваше величество! – воскликнул шкипер. – В особенности когда королева готова вот-вот разрешиться от бремени.
– Ну, моя госпожа, – обратился к жене Генрих. – Что скажешь?
– Небольшой ветерок меня никогда не пугал, – весело и бесстрашно ответила Алиенора.
Генрих так или иначе добьется своего, какие бы возражения ни приводились, поэтому лучше уж пойти у него на поводу, хотя небо над ними висело черное и угрожающее, а порывы ветра могли сбить с ног.
– Я не стал бы подвергать тебя или малютку Вильгельма такой опасности, – сказал Генрих. – Но одному Богу известно, что может случиться в Англии без меня. Хватит ли у архиепископа Теобальда сил удержать в узде буйных английских баронов?
– Судя по последним сообщениям, он блестяще справлялся, – напомнила Алиенора.
– Но сколько это может продолжаться? – возразил Генрих.
Уж он-то прекрасно знал, как эти бароны бросали вызов слабому Стефану, как строили свои замки, не получив его разрешения, а потом терроризировали округу, используя гражданскую войну как повод для немыслимых зверств и грабежей. Нет, Генрих принял решение. Он больше рисковал, оставаясь здесь, чем отправляясь в море.
Алиенора, запертая вместе со своими дамами в раскачивающейся вонючей каюте с отчаянно скрипящими стенками, думала, что больше никогда не увидит света божьего. А снаружи неумолимый Английский канал продолжал бушевать, снова и снова безжалостно набрасываясь на борта судна, словно щепку подбрасывая его на крутых волнах. Ветер завывал, и когда корабль перекатывался через очередную волну, дамы повизгивали от страха, а некоторых рвало в переполненные тазы.
«Пусть мои ноги никогда не покидают суши – вот единственное, о чем я когда-либо буду просить Тебя, Господи!» – безмолвно молилась Алиенора, лежа на деревянной койке и изо всех сил цепляясь за ее боковину. Она пыталась не замечать тошноты, подступающей к горлу. Рядом с ней лежал маленький Вильгельм, сжавшись в комочек под ее рукой, а в животе у нее колотил ножками другой ребенок, напуганный непривычным волнением.
Алиенора слышала мужские голоса, перекрикивающие вой ветра. Привязанные лошади ржали и вставали на дыбы. Груз в трюме неотвратимо перемещался от одного
