не собирается, куда я это барахло?
– Как это не собирается? – взвилась мать.
– Не хочет! Он с Генкой на электричке. С нами Петя едет.
– Как Петя? – возмущение выросло. – Разве Петька сегодня уезжать наладился!?
Мама усеменила на разборки. Из ворот вышел Вадим с длинным узким свертком.
– Ну вот, теперь у меня лежать будет. Дед Алексей наказывал беречь.
Андрей кивнул.
– Дай-ка гляну – я ее не видел уж лет двадцать. Как в деревню перестал на лето ездить.
Вадим развернул сверток – в нем лежала потертая, небогато инкрустированная сабля.
Давно состоялось лето, расположился отличный будничный вечерок. В трехкомнатной среднего достоинства брежневке в меньшей комнате разместился Вадим с пятнадцатилетним сыном. Ковырялись в механизмах.
– Мамулю, Тёмыч, мы умоем, – вставая со стула и разминая плечи, мечтанул Вадим. – Она гримасы на наши дела строит, а мы почистим.
– Я, пап, в интегнете высмотгел, – детским баском, симпатично картавя, не возразил Артем. – На западе теогия одна моду набирает – женщина не человек вовсе.
– Ну, это дела старые – святоши в древние года даже библию под это дело способили.
В дверь незамедлительно всунулась строгая рожица Насти, десятилетней что-нибудь девчушки:
– Я маме и сообщу, ей по должности надо знать!
– Хак… – любовно усмехнулся Вадим, Артем воздел очи к небесам – «Господи, где ты был, когда их создавал», читалось в жесте.
Пришла Ирина. С порога напомнила субординацию:
– Вадик, ты дома?.. – Мазнула взглядом вешалку, настойчиво распорядилась: – Вади-ик! Срочно сбегай за хлебом – я забыла купить.
Вадим показался из комнаты, поинтересовался:
– Почему я? Артемка, в конце концов.
Освоив тапки, Ирина с пакетом прошла на кухню, произнесла с немилосердным выражением лица:
– С этим гражданином будет особый разговор!
Тотчас на сцене обнаружилась Настя, цвела улыбка:
– Мамуля, приветик!
– Дочик… – погружаясь во чрево кухни, бросила Ирина.
Чопорный взгляд Насти в мужские частности не скрывал внутреннего ликования.
Папаша размышлял. С одной стороны хотелось амортизировать тяжесть неизвестного проступка сына, с другой – чревато.
Выйдя из подъезда, Вадим столкнулся с пожившим, обтрепанным дядей.
– Наше вам! – весело протянул руку.
– Заметь, Вадим, – возмущенно тряс ладонь сосед, – третью игру подряд наши выигрывают! Центральный стадион, двадцать тыщ народу, не хухры! Полсезона на Уралмашевском сливали – о чем городские головотяпы думали?
– Подозреваю, дядь Леша, изгаляется Моссад, – улыбался Вадим, вполоборота отходя.
Дядя
